Тактикам не составило труда извлечь
мораль из этих двух битв. При Коронеле устаревшие и изношенные британские
корабли не шли ни в какое сравнение с новыми немецкими кораблями; при Фолклендах
немцы не могли тягаться с броненосными крейсерами
англичан. На океане бал правили
быстроходные корабли, вооруженные крупнокалиберными орудиями, как и предсказывал
Фишер.
С точки зрения стратегии Фолклендская
операция ознаменовала прекращение боевых действий на дальних морях. Силы
немцев оказались рассеяны, рейдеры потоплены, в том числе и дерзкий «Эмден»,
пущенный на дно еще за месяц до этого; большинство британских кораблей
вернулись в свои базы, и главный театр военных действий для крупных кораблей
переместился в Северное море,
Для англичан оно стало запретной
зоной: там рыскали подводные лодки противника, кишмя кишели мины, стоял
наготове мощнейший флот Открытого моря. Даже Фишер сделался осторожным.
Не будем торопиться с Армагеддоном,
решил он, ни один крупный корабль действующего флота не выйдет в Северное
море. Он писал в свойственной ему яркой манере: «КОГДА выйдет большой флот
Германии, ТОГДА выйдет и наш Гранд-флит. КОГДА выйдут немецкие броненосные
крейсера, ТОГДА выйдут и наши».
Таким образом, инициатива передавалась
Германии — если, конечно, она захочет ее взять. И она захотела, чему немало
способствовал адмирал Франц фон Хиппер, командующий эскадрой броненосных
крейсеров флота Открытого моря, а также и другие офицеры, не разделявшие
робкой политики кайзера.
 |
|
Адмирал
Франц фон Хиппер
|
Хиппер родился в семье торговца в
Баварии, далеко от океана, но еще в детстве решил стать моряком. В 17 лет
он поступил в военно-морскую академию и стал офицером — веселым, но волевым.
Канцелярщину он недолюбливал и всячески избегал назначений на тыловые должности,
что, однако, не помешало его карьере. Адмиралом он стал в сорок лет, хотя
и не имел достаточного опыта штабной работы. Его флаг-офицер писал, что
Хиппер «любит действовать, быстро принимает решения, ровен в отношениях
с подчиненными, добр и отзывчив». Он начинал с командования эсминцем и,
возможно, так бы и остался на малом флоте, но и на должности командующего
эскадрой броненосных крейсеров флота Открытого моря потребовались свойственные
ему качества: самостоятельность, смелость, инициативность. В море адмирал
никогда не терял самообладания, быстро ориентировался в ситуации и даже
на командирском мостике — коротко стриженный, с редкими волосами и козлиной
бородкой — он сохранял обычное добродушие. Подчиненные Хиппера любили.
На его счету уже была одна вылазка
в тыл неприятеля: 6 ноября он с четырьмя броненосными крейсерами стремительно
пересек Ла-Манш и обстрелял из 11-дюймовывых орудий английский город Ярмут.
С военной точки зрения успехи немцев были невелики: разгромлено несколько
батарей береговой артиллерии и поставлено с дюжину мин в прибрежных водах.
«Это не бомбардировка, а плевок в лицо»,— возмущался Фишер. Англичане пришли
в ярость, немцы же ликовали. За отважный рейд кайзер наградил Хиппера Железным
крестом, но вольнодумец отказался надевать его, «пока не совершит нечто
стоящее». «Стоящим» в его представлении была акция против боевых кораблей
противника, и он тут же принялся за разработку планов нового рейда, поставив
перед собой задачу вынудить главные силы англичан вступить в решительный
бой. Операция намечалась на 16 декабря; удар наносился по английским городишкам
Скарборо, Хартлпул и Уитби на восточном побережье.
На этот раз немцы надеялись спровоцировать
Гранд-флит на выход в море и заманить его в ловушку. Хиппер согласовал
план операции в верхах; в его распоряжение поступало пять броненосных крейсеров,
перестроенный броненосец «Блюхер» плюс легкие крейсера и миноносцы в качестве
заслона. Более того, поддержать его предстояло самому Ингенолю, под флагом
которого собрались мощные силы: 14 дредноутов, 8 линкоров, 9 легких крейсеров
и 54 миноносца. Он выдвинется к восточной оконечности Доггер-банки в самом
центре Северного моря — в такую даль флот Открытого моря еще не забирался.
На сцене расставили декорации для представления классической засады: Гранд-флит
клюет на приманку, выходит в море, гигантские клещи с лязгом смыкаются,
и Хиппер с Ингенолем принимаются молотить противника.
Разыгралась же комедия ошибок, и
финал ее разочаровывал. Противникам оставалось лишь кусать локти.
Британская разведка расшифровывала
радиограммы немцев, о чем те и не подозревали. Англичане знали, что Хиппер
намерен выйти из Яде; предположительно знали, куда он направляется; знали,
когда он повернет к родным берегам.
Радиограммы перехватывались и обрабатывались
в сороковой комнате здания британского Адмиралтейства на Уайтхолле. Здесь
под руководством сэра Альфреда Ивинга, голубоглазого шотландца с косматыми
бровями, был создан великолепный разведывательный комплекс, в основу которого
лег журнал секретных кодов и ключи к
шифрам, найденные у погибшего немецкого
связиста с крейсера «Магдебург» за четыре месяца до описываемых событий.
В сороковой комнате перехваты, которые здесь по соображениям секретности
именовали «японскими телеграммами», расшифровывали, запечатывали в красный
пакет и передавали непосредственно Ивингу или его заместителям; все знали
свое дело и не терялись, когда немцы периодически меняли шифр. Далее донесения
передавались морскому командованию, но о происхождении этой развединформации
знала лишь самая верхушка — Джеллико и немногие другие. Система совершенствовалась,
и вскоре для подтверждения особо важной информации стали использовать радиопеленгационные
станции, цепь которых протянулась по всему восточному побережью Англии:
они регулярно докладьгвали о перемещении кораблей противника. Так, с начала
декабря 1914 года и до самого конца войны немцы, сами о том
не подозревая, посвящали противника
в свои планы.
В большинство планов, но не во все.
По каким-то причинам — то ли не удалось перехватить, то ли дешифровка не
заладилась — в сороковой комнате не располагали сведениями о подлинных
масштабах готовящегося рейда. То, что Хиппера поддержат главные силы, англичанам
не было известно. Они знали лишь половину плана, и это, не вмешайся судьба,
чуть было не обернулось трагедией для Гранд-флита.
Полагая, что более крупной дичи,
чем броненосные крейсера Германии, 16 декабря не предвидится, британское
Адмиралтейство отрядило на охоту четыре броненосных крейсера под командой
сэра Дэвида Битти, изрядно потрепавшего немцев в битве при Гельголанде
четыре месяца назад. Поддержать его должен был вице-адмирал сэр Джордж
Уоррендер, под флагом которого находились шесть тяжелых дредноутов и целая
флотилия крейсеров, миноносцев, подводных лодок.
 |
|
Вице-адмирал
сэр Дэвид Битти
|
Хотя по праву старшего командовать соединением
должен был Уоррендер, ему пришлось отойти на задний план и подыгрывать
Битти: после Гельголандской операции лишь он один годился на роль героя.
Это был порывистый, волевой человек, в лихо заломленной адмиральской фуражке;
он зарекомендовал себя умелым и бесстрашным командиром. Происхождением
из богатой аристократической семьи, Битти в тринадцать лет покидает родовое
имение и определяется во флот. Молодым офицером он участвует в военных
операциях против мятежных суданских
племен: его канонерка поднимается вверх по Нилу и в битве при Омдурмане
поддерживает попавший в отчаянное положение 21-й уланский полк. Одним из
улан был Уинстон Черчилль, который не забывал боевого товарища.
В 29 лет Битти становится самым
молодым капитаном флота, а в 39 — самым молодым контр-адмиралом. Его женитьба
на разведенной американке Этель Три, наследнице крупного состояния — сети
универмагов «Маршалл Фельд», вызвала зависть и породила множество сплетен.
Битти с Уоррендером решили подпустить
немецкие рейдеры к английскому берегу, а затем отрезать их. Совершая маневр,
Уоррендер, сам того не ведая, очутился в 10 милях от приближающегося флота
Открытого моря. Находящиеся в головном дозоре немецкие
миноносцы стали обмениваться световыми
сигналами. Уоррендер решил, что силы неприятеля невелики, и изготовился
к бою. На самом деле немцы превосходили англичан по тяжелым кораблям в
три раза. Британцев ждала неминуемая гибель, если бы Ингеноль воспользовался
подарком судьбы.
Но Ингеноль имел еще меньшее представление
о силах противника, чем англичане. Возобладала природная осторожность.
Испугавшись, что навстречу ему идет весь Гранд-флит, он развернул свою
армаду и обратился в бегство.
Брошенный на произвол судьбы, Хиппер
крейсировал в туманной дымке вдоль берега и поливал огнем городские постройки.
Поработали немцы на славу — погибло 140 мирных жителей. Затем он развернулся
и вошел в полосу шквального ветра и дождя. Тут его чуть
было не отрезали теперь превосходящие
силы англичан. Дело обстояло так. Два британских легких крейсера «Саутгемптон»
и «Бирмингем» заметили несколько кораблей немцев и устремились к ним, изготовившись
к бою. Но приговор не был приведен в исполнение: лейтенант-коммандер Ральф
Сеймор, офицер связи Битти — с ним адмиралу пришлось хлебнуть лиха — передал
не тот световой сигнал:
«Легким крейсерам продолжить поиск.
Выдвинуться на пять миль».
Предназначался он отнюдь не «Саутгемптону»
с «Бирмингемом», а совсем другим крейсерам — «Ноттинтему» и «Фалмуту».
Битти ждал встречи с кораблями Хиппера и решил усилить разведку. Но коль
просигналили «легким крейсерам», то, значит, приказ касается всех легких
крейсеров. «Саутгемптон» и «Бирмингем» нехотя сменили курс. Хиппера упустили.
Армагеддон так и не состоялся. На обоих флотах царило уныние, все жалели
об упущенной возможности.
Но вскоре в британском Адмиралтействе
и германском Верховном штабе вновь возобладала осторожность, царившая здесь
с начала войны. Битти заступился за раззяву-связиста; Джеллико в частном
порядке ворчал по поводу «вечной путаницы с этими сигналами», но в официальном
рапорте все списал на погодные условия;
Черчилль в своем докладе правительству
заявил, что «виноватых мы искать не намерены». Противник повел себя сходным
образом: когда Тирпиц разражался бранью в адрес уж слишком осторожного
Ингеноля, тугоухий кайзер делал вид, что не слышит. Помахав кулаками, все
успокоились и стали готовиться к новой стычке...
<<<
Назад Далее >>>
