Корабли ПВО для Императорского флота

Появление информации о начале постройки английских крейсеров типа «Дидо» побудило Японию форсировать создание собственного корабля ПВО специальной постройки. Этот вопрос и без того уже стоял на повестке дня как результат оценки боевой деятельности японской морской авиации в войне с Китаем и как реакция на начало строительства в США эсминцев с универсальной артиллерией.  

Исходя из анализа развития сил фло­та японские адмиралы обратили внима­ние на полное несоответствие высоких ударных возможностей авианосцев (то есть их исключительной ценности для ведения наступательных действий) примитивным средствам обороны. Созданная в 1928 году 1-я ДАВ («Акаги», «Хосё») с мая 1933-го действовала как отдельный структурный элемент флота и в соответствии с организацией мирного времени имела на каждый авианосец по одному старому эсминцу. Последние в мирное время в основном занимались спасением экипажей аварийных самолетов (за что получили прозвище «спасатели стрекоз»), а в случае войны им надлежало — ни много ни мало — обеспечить авианосцам ближнюю ПВО и ПЛО! Не говоря уже о ничтожных возможностях зенитного вооружения японских эсминцев середины 30-х годов, на повестке дня вставал новый вопрос — эскортного сопровождения. Если радиус действия «Акаги» составлял 8200 миль на скорости 16 узлов, то для вводимого в строй «Сёкаку» это значение достигало 9700 миль при 18 узлах. Таким образом, старые эсминцы, используемые в качестве эскортных кораблей, объективно не могли справиться ни с той, ни с другой задачей.  

Именно этот довод поставил крест на первоначальном варианте перевооружения в корабли ПВО двух легких крейсеров типа «Тенрю». Требовался принципиально новый корабль. Но какой? По мнению МГШ, такой, который мог действовать вместе с авианосцем, в том числе в штормовом море, то есть иметь большой радиус действия и обладать отличными мореходными качествами; быть способным спасать экипажи, а также самолеты в случае вынужденной посадки на воду; формировать мощный экран ПВО; обеспечивать ПЛО.  

Выбор эсминца в качестве базового класса для создания специализированного корабля ПВО был основан на целом ряде факторов. Во-первых, Япония к концу 30-х годов все еще не имела современных легких крейсеров, которые могли бы послужить прототипом для постройки корабля ПВО.  

Во-вторых, постройка современного корабля такого класса стандартным водоизмещением в 6000-7000 т должна была занять не менее двух лет. В остающееся до крупномасштабного конфликта на Тихом океане время Япония явно не успевала получить необходимое количество подобных кораблей ПВО. Зато стоимость и материалоемкость постройки 3000-тонного эсминца была в полтора - два раза ниже, чем легкого крейсера, при практи­чески равной эффективности — меньшая боевая устойчивость и вооруженность компенсировались его большей маневренностью и скоростью. Кроме того, защищая авианосцы до последней возможности, эскортные корабли были обречены на большие потери. Даже более богатые, чем Япония, морские державы не могли позволить себе рассматривать легкие крейсера в качестве «разменной монеты».  

Наконец, в-третьих, только что поступившая на вооружение 100-мм 65-калиберная артиллерийская система типа 98 вполне годилась для эсминца, но была недостаточно мощной для крейсера. Разработка же нового орудия для крейсера ПВО дополнительно затянула бы создание корабля.  

В итоге МГШ остановил свой выбор на эскадренном миноносце. Новый подкласс кораблей получил обозначение «эсминец 1-го класса типа В», или «флотский эскортный эсминец».  

Основным компромиссом между теоретиками и тактиками стал отказ МГШ от требования максимальной скорости в 35 узлов — расчеты показали, что иначе водоизмещение необходимо будет увеличить до 4000 т. Дальнейшие корректировки проекта, получившего обозначение F51, не носили принципиального характера. Интересно лишь отметить исчезновение в окончательном варианте совершенно немыслимого в боевых условиях специального оборудования для спасения самолетов.  

Изменения требований МГШ к проекту эсминца ПВО