Гитлер и наиболее видные
генералы из ОКВ с удо-
вольствием коротали время в окружении
Альпийских гор
возле Берхтесгадена, когда до них
дошли первые известия о
контрнаступлении русских на Дону,
которое началось ран-
ним вьюжным утром 19 ноября. Хотя
советское наступление
в этом районе и ожидалось, однако
в ОКВ не верили, что
оно примет такой размах, Гитлеру
и его главным военным
советникам - Кейтслю и Йодлю — придется
спешно возвра-
щаться в ставку в Восточной Пруссии,
Спокойствие и тишину, которыми они
наслаждались,
внезапно нарушил телефонный звонок
генерала Цейтцлера,
нового начальника генерального штаба
сухопутных войск,
который оставался в Растенбурге.
Он сообщил «тревожные известия», как было записано в журнале боевых действий
ОКВ. В первые же часы наступления
превосходящие броне-
танковые силы русских прорвали фронт
на участке румын-
ской 3-й армии между Серафимовичами
и Клетской, к се-
веро-западу от Сталинграда. К югу
от осажденного города
другая мощная группировка советских
войск завязала реши-
тельный бой против немецкой 4-й
танковой армии и румын-
ской 4-й армии, угрожая прорвать
фронт.
Достаточно было взглянуть на карту,
и задача, которую
преследовали русские, становилась
ясна каждому. Тем более
была ясна она Цейтцлеру, который
по данным армейской
разведки знал, что противник сосредоточил
там тринадцать
армий и тысячи танков. Русские наступали
крупными сила-
ми с севера и с юга с очевидной
целью отрезать Сталинград
и вынудить немецкую 6-ю армию поспешно
отступить на
запад, дабы не оказаться в окружении.
Позднее Цейтцлер
утверждал: как только он понял,
что там назревает, он стал
уговаривать Гитлера, чтобы он разрешил
6-й армии уйти из
Сталинграда к излучине Дона, где
можно было занять проч-
ную оборону. Но даже предложение
вызвало у Гитлера при-
ступ раздражения. «Я не оставлю
Волгу! Я не отойду от
Волги!»- кричал фюрер. Это решение,
принятое им в при-
ступе ярости, быстро привело к катастрофе.
Фюрер приказал
6-й армии твердо стоять в Сталинграде.
Гитлер и сопровождавшие его офицеры
штаба вернулись
в ставку 22 ноября. Шел уже четвертый
день наступления, и
известия поступали катастрофические.
Два мощных клина
советских войск, наступавших с севера
и с юга, встретились
у Калача, расположенного у излучины
Дона, в 40 милях
западнее Сталинграда. Вечером по
радио поступило донесе-
ние от генерала Паулюса, командующего
б-й армией, кого-
рый подтвердил, что его войска находятся
в окружении В
ответ Гитлер приказал Паулюсу перенести
свой штаб в город
и организовать круговую оборону.
Он обещал снабжать 6-ю
армию по воздуху, пока ее не деблокируют.
Но это были пустые обещания. У Сталинграда
были
окружены двадцать немецких и две
румынские дивизии.
Паулюс радировал, что им потребуется
ежедневно достав-
лять по воздуху как минимум 750
тонн грузов. Это превы-
шало возможности люфтваффе, у которых
не набралось бы
требуемого числа транспортных самолетов.
Но даже если бы
они и имелись, далеко не все смогли
бы долететь до Сталинграда в условиях метелей и господства в небе русских
истре-
бителей. Тем не менее Геринг заверил
Гитлера, что военно-
воздушные силы обеспечат снабжение
окруженных войск повоздуху.
Более реальной представлялась перспектива
деблокиро-
вать 6-ю армию. 25 ноября Гитлер
отозвал с Ленинградского
(фронта фельдмаршала фон Манштейна,
одного из наиболее
одаренных командующих, и поставил
его во главе вновь
сформированной группы армий «Дон»
с задачей, наступая с
юго-запада, деблокировать 6-ю армию
у Сталинграда.
Однако фюрер навязал командующему
группой армий
«Дон» невыносимые условия. Манштейн
пытался объяснить
ему, что единственный шанс добиться
успеха заключается в
том, чтобы 6-я армия предприняла
наступление из района
Сталинграда в западном направлении,
а он, Манштейн, од-
новременно предпримет мощное наступление
навстречу Па-
улюсу, чтобы таким образом прорвать
русское кольцо окру-
жения. Но Гитлер опять не разрешил
отход от Волги. По его
мнению, 6-я армия должна была оставаться
в Сталинграде,
а Манштейну предстояло пробиваться
туда.
Манштейн
пытался убедить верховного правителя, что
это просто невозможно, что русские
здесь слишком сильны.
Тем не менее 12 декабря с тяжелым
сердцем он начал
наступление, которое было названо
операцией «Зимняя гро-
за», ибо, казалось, все свое неистовство
проявила русская
зима в этих степях, наметая снежные
сугробы и обжигая
трескучим морозом. Вначале наступление
войск Манштейна
протекало довольно успешно, 4-я
танковая армия под ко-
мандованием генерала Гота, продвигаясь
на северо-восток
по обе стороны железной дороги от
Котельниково*, преодо-
лела почти 75 миль. К 19 декабря
главные части наступав-
ших войск находились примерно в
40 милях от города; к 21
декабря они приблизились на расстояние
30 миль, и осаж-
денные войска 6-й армии по ночам
могли видеть через
заснеженные степи сигнальные вспышки
приближавшихся
спасителей.
Ныне
Котельниковский. - Прим. ред.
В этот момент, согласно показаниям
немецких генера-
лов, данным после войны, прорыв
из Сталинграда 6-й ар-
мии навстречу 4-й танковой армии
наверняка увенчался бы
успехом. Однако Гитлер опять запретил
оставлять Сталинград. 21 декабря Цейтцлер вырвал у фюрера разрешение на
прорыв войск 6-й армии из окружения
при условии, что они
удержат за собой Сталинград. Эта
глупость, по отзывам
начальников генерального штаба,
чуть не свела его с ума.
«На следующий вечер, - рассказывал
позднее Цейтцлер, -
я упрашивал Гитлера санкционировать
прорыв. Я указывал,
что это последний шанс на спасение
для 200-тысячной армии
Паулюса.
Гитлер не уступал. Напрасно я
описывал ему ужасные
условия внутри так называемой
крепости: отчаяние умираю-
щих с голоду солдат, потеря веры
в верховное командование;раненые умирают из-за отсутствия необходимой медицинс-
кой помощи, в то время как тысячи
замерзают. Он оставал-
ся глух к моим доводам такого
рода, как и другим выдвига-
емым мной доводам».
Сопротивление, оказываемое русскими,
все усиливалось,
и генералу Готу не хватило сил и
средств, чтобы преодолеть
последние 30 миль до Сталинграда.
Генерал Гот считал, что,
если бы 6-я армия вырвалась из Сталинграда,
он бы смог
соединиться с ней и затем вместе
отойти к Котельниково.
Это, по его мнению, спасло бы не
менее 200 тысяч солдат*.
Вероятно, в течение одного или двух
дней между 21 и 23
декабря это можно было сделать,
но позднее это стало не-
возможно, ибо Красная Армия неожиданно
для Гота нанес-
ла удар дальше на север и создала
угрозу левому флангу всей
группы армий «Дон» Манштейпа. Вечером
22 декабря Ман-
штейн позвонил Готу и приказал приготовиться
к коренным
переменам в самое ближайшее время.
На следующее утро
пришел приказ: прекратить наступление
на Сталинград, на-
править одну из трех танковых дивизий
на северный фланг
Донского фронта, а оставшимся войскам
обороняться там,
где они находятся.
*
В своих мемуарах, написанных после войны, Манштейн говорит,
что 19 декабря в нарушение приказов
Гитлера он дал указание 6-и
армии начать прорыв из Сталинграда
в юго-западном направлении.
чтобы соединиться с 4-й танковой
армией. Он приводит в мемуарах
текст своей директивы. Однако в
ней имеются определенные оговорки,
и Паулюс, всё еще выполнявший приказ
Гитлера, который запрещал оставлять город, вероятно, был совершенно сбит
этой директивой с толку. "Это был единственный шанс спасти 6-ю армию",-
говорит Манштейн (Манщтеин Э. Утраченные победы, с. 336-341, 562-563).
- Прим. авт.
Попытка деблокировать окруженную
в Сталинграде 6-ю армию потерпела неудачу. Новые неожиданные приказы
Манштейна явились результатом тревожных
событий, о
которых ему стало известно 17 декабря.
Утром того дня
Красная Армия прорвала фронт на
участке итальянской 8-й
армии выше по течению Дона, у Богучара,
и к вечеру
углубилась в прорыв на 27 миль.
За три дня прорыв по
фронту расширился до 90 миль, итальянцы
в панике бежа-
ли, а румынская 3-я армия, которая
была основательно
потрепана еще 19 ноября, в первый
день советского на-
ступления, просто разваливалась.
Неудивительно поэтому,
что Манштейну пришлось забрать часть
танковых сил у
Гота, чтобы хоть как-то заткнуть
образовавшуюся брешь.
Началась цепная реакция.
Отступили не только армии на Дону,
но и войска Гота,
подошедшие было близко к Сталинграду.
Это, в свою оче-
редь, поставило в трудное положение
немецкую армию на
Кавказе, над которой нависла угроза
оказаться отрезанной,
если русские выйдут к Ростову у
Азовского моря. Через день
или два после Рождества Цейтцлер
доложил Гитлеру: «Если
вы не отдадите приказ на отход с
Кавказа теперь, то очень
скоро мы будем иметь второй Сталинград».
С большой нео-
хотой 29 декабря верховный главнокомандующий
отдал не-
обходимые распоряжения группе армий
«А» под командова-
нием Клейста, состоявшей из 1-й
танковой и 17-й армий,
группе, которая так и не сумела
овладеть богатыми нефте-
носными полями в районе Грозного.
Ей тоже пришлось
отступить, хотя совсем недавно ее
конечная цель находилась
в пределах видимости.
Отступление немцев в России и итало-немецких
армий
в Северной Африке навели Муссолини
на размышления.
Гитлер пригласил его приехать в
Зальцбург на переговоры
где-нибудь в середине декабря, и
недомогавший дуче, нахо-
дившийся на строгой диете из-за
болезни желудка, принял
приглашение, хотя, как он говорил
Чиано, поставил усло-
вие: он будет питаться без посторонних,
«так как не желает,
чтобы множество прожорливых немцев
видели, что он вы-
нужден сидеть на одном рисе с молоком».
Подошло время, по мнению Муссолини,
сказать Гитле-
РУ, что пора поискать выход из переделки
на Востоке, пойти
на переговоры со Сталиным и сосредоточить
усилия держав
оси на обороне остальной части Северной
Африки, Балкан
и Западной Европы. «1943 год будет
годом англо-американских усилий»,— говорил он Чиано. Гитлер был настолько
занят делами на Востоке, что не
мог покинуть свою ставку,
чтобы встретиться с Муссолини, так
что пришлось Чиано по
поручению Муссолини совершить 18
декабря долгое путе-
шествие в Растенбург, чтобы изложить
нацистскому лидеру
предложение дуче. Гитлер выслушал
эти предложения с
презрением и заверил итальянского
министра иностранных
дел, что без какого бы то ни было
ослабления русского
фронта может направить дополнительные
силы в Северную
Африку, которую, как он заявил,
необходимо удержать. Чиано
нашел, что моральное состояние немцев
в ставке весьма
подавленное, несмотря на уверения
Гитлера:
«Атмосфера тяжелая. К скверным
известиям, поступаю-
щим с фронтов, пожалуй, следует
добавить уныние сырого
леса и скуку совместного проживания
в казармах... никто не
пытается скрыть от меня своего
глубокого разочарования
известием о прорыве на русском
фронте. Были прямые попыт-
ки свалить за это вину на нас».
В это самое время остатки итальянской
8-й армии, уце-
левшие на Дону, спасались бегством,
и когда один из сопро-
вождавших Чиано чиновников спросил
у офицера ОКВ,
тяжелые ли потери понесли итальянцы,
ему ответили: «Ни-
каких потерь нет: они просто бегут».
Немецкие войска на Кавказе и на Дону,
если и не бежа-
ли, то поспешно отходили, чтобы
не оказаться отрезанными.
С начала 1943 года они отходили
все дальше от Сталинграда.
Теперь для русских наступило время
окончательно разде-
латься с немцами. Но прежде они
предоставили обреченным
солдатам б-й армии возможность спасти
свои жизни.
Утром 8 января 1943 года три молодых
офицера Красной
Армии, следуя под белым флагом,
пересекли передний край
немецкой обороны на северной окраине
Сталинграда и
предъявили генералу Паулюсу ультиматум
генерала Рокос-
совского, командующего Донским фронтом.
После напоми-
нания, что б-я армия отрезана и
уже не может быть дебло-
кирована, что ее снабжение по воздуху
невозможно, в
ультиматуме далее говорилось:
«Положение ваших войск отчаянное.
Они страдают от
голода, болезней и холода. Суровая
русская зима только нача-
лась. Жестокие морозы, холодные
ветры и метели — все еще
впереди. Ваши солдаты не обеспечены
зимним обмундированием
и находятся в ужасающих антисанитарных
условиях... Ваше положение безнадежно, и любое дальнейшее сопротивление
бес-
смысленно.
Ввиду этого и для того. чтобы
избежать лишнего крово-
пролития, мы предлагаем вам следующие
условия сдачи в плен...»
Это были почетные условия. Всем пленным
гарантиро-
налось «нормальное питание», сохранение
знаков различия,
наград и личных вещей, раненым,
больным и обморожен-
ным- оказание медицинской помощи.
Паулюсу давалось
24 часа на размышление.
Паулюс немедленно передал по радио
Гитлеру текст уль-
тиматума и просил предоставить ему
свободу действий. Вер-
ховный правитель тут же отклонил
его просьбу. По истече-
нии 24-часового срока ультиматума,
утром 10 января, русские
приступили к последней фазе Сталинградского
сражения,
открыв артиллерийский огонь из пяти
тысяч орудий.
Сражение было ожесточенное и кровопролитное.
Обе
стороны дрались с невероятной храбростью
и отчаянием на
руинах полностью разрушенного города,
но это длилось не
долго. В течение шести дней размеры
котла уменьшились
наполовину и достигли в самом широком
месте пятнадцати
миль в длину и девяти миль в глубину.
К 24 января окру-
женная группировка была разрезана
на две части, а после-
дний небольшой аэродром потерян.
Самолеты, доставляв-
шие продовольствие и медикаменты
для больных и раненых
и эвакуировавшие 29 тысяч тяжелораненых,
больше не при-
землялись.
Русские еще раз предложили своему
мужественному про-
тивнику сдаться. 24 января на немецкие
позиции прибыли
представители советского командования
с новыми предло-
жениями. Колеблясь между чувством
долга, требовавшим
повиноваться безумному фюреру, и
стремлением снасти своих
солдат от неизбежного уничтожения,
Паулюс снова обратил-
ся к Гитлеру.
«Войска без боеприпасов и без
продуктов, — радировал он
24 января. - Более нет возможности
эффективно управлять
поисками... 18 тысяч раненых
без какой-либо медицинской по-
мощи, без бинтов, без лекарств.
Катастрофа неизбежна. Ар-
мия просит разрешения немедленно
сдаться, чтобы спасти
оставшихся в живых».
Ответ Гитлера сохранился:
«Сдаваться в плен запрещаю, 6-я
армия будет удерживать
свои позиции до последнего человека
и до последнего патрона и своей героической стойкостью внесет незабываемый
вклад в
стабилизацию обороны и спасения
Западного мира».
Спасение Западного мира! Это была
горькая пилюля для
солдат 6-й армии, которые совсем
недавно сражались про-
тив того самого мира во Франции
и Фландрии.
Дальнейшее сопротивление было не
только бессмыслен-
но, но и невозможно, и по мере того,
как январь 1943 года
подходил к концу, героизм сражавшихся
выдыхался, угасал,
подобно догорающей свече. К 28 января
остатки того, что
когда-то представляло собой огромную
армию, были расчле-
нены на три части - небольшие котлы,
причем в южном
котле, в подвале разрушенного универмага,
находился штаб
генерала Паулюса. Как утверждает
очевидец, командующий
армией сидел на своей походной кровати
в темном углу в
состоянии, близком к коллапсу. Ни
он, ни его солдаты не
могли должным образом оценить поток
хлынувших в их
адрес поздравительных радиограмм.
Геринг, коротавший
большую часть зимы в солнечной Италии,
расхаживая с
напыщенным видом в огромной меховой
дохе и сверкая
кольцами с бриллиантами, тоже послал
28 января поздрави-
тельную радиограмму:
«Сражение, которое дала 6-я армия,
войдет в историю, и
грядущие поколения будут говорить
о нем с гордостью как о
примере высокого мужества, упорства,
храбрости и самопо-
жертвования».
Не доставило им радости и напыщенное
выступление по
радио рейхсмаршала вечером 30 января
1943 года по случаю
10-й годовщины прихода нацистов
к власти:
«Тысячу лет теперь немцы будут
говорить об этом сраже-
нии с глубоким почтением и благоговением
и, несмотря ни на
что, будут помнить, что именно
там была предопределена
конечная победа.
...В грядущие годы будут говорить
об этом героическом
сражении на Волге: когда придете
в Германию, скажите, что
видели нас, полегших у Сталинграда,
кок того требовали наша
честь и наши вожди, во славу
великой Германии...»
Слава и ужасная агония б-й армии
близились к концу.
30 января Паулюс радировал Гитлеру:
«Окончательное пораже-
ние невозможно оттянуть более чем
на двадцать четыре часа».
Этот сигнал подстегнул верховного
главнокомандующего
провести целую серию присвоении
внеочередных званий
обреченным в Сталинграде офицерам,
очевидно, в надежде, что такие почести усилят их решимость умереть со славой
в
этой кровавой мясорубке. «В военной
истории не зафикси-
ровано ни одного случая пленения
немецкого фельдмарша-
ла, — заметил Гитлер Йодлю и после
этого сообщил по радио
о даровании Паулюсу желанного маршальского
жезла. 117 дру-
гих офицеров были повышены в звании.
Этот жест произвел
довольно жуткое впечатление.
Вечером в последний день января Паулюс
отправил по-
следнее донесение в ставку Гитлера:
«6-я армия, верная своей клятве
и осознавая огромную
важность своей миссии, держалась
на занятых позициях до
последнего солдата и последнего
патрона во славу фюрера и
отечества».
В 7.45 вечера радист штаба 6-й армии
направил после-
днюю радиограмму от своего имени:
«Русские в дверях на-
шего бункера. Мы уничтожаем оборудование».
И добавил
буквы «CL» - международный радиошифр,
означающий: «Станция больше работать не будет».
У штаба армии не было последнего
боя. Паулюс и его
штаб не держались до последнего
солдата. Группа русских
солдат во главе с младшим офицером
показалась в темном
подвале, где размещался командующий.
Русские потребова-
ли сдачи в плен, и начальник штаба
б-й армии генерал
Шмидт подчинился их требованиям.
Подавленный Паулюс
сидел на своей походной кровати.
Шмидт обратился к нему:
«Господин фельдмаршал, есть
еще что-нибудь, о чем нужно
сказать?» Расстроенный Паулюс не
отреагировал.
На севере, на развалинах тракторного
завода, небольшая
группа из остатков двух танковых
и четырех пехотных диви-
зий все еще оказывала сопротивление.
Вечером 1 февраля
там получили радиограмму из ставки
Гитлера:
«Немецкий народ ожидает, что вы
выполните свой долг
точно так же, как выполнили его
солдаты, удерживавшие
южную крепость. Каждый день и
каждый час длящегося сра-
жения содействует созданию нового
фронта».
Незадолго до полудня 2 февраля и
эта группа капитули-
ровала, направив перед тем последнюю
радиограмму верхов-
ному главнокомандующему: «...Сражались
до последнего сол-
дата против превосходящих сил противника.
Да здравствует
Германия!»
Наконец над покрытым снегом, обильно
политым кро-
вью полем сражения нависла тишина.
2 февраля, в 2 часа 46 минут, высоко над городом пролетел немецкий разведы-
вательный самолет и по радио доложил
в свой штаб: «Ника-
ких признаков боев в Сталинграде».
К
тому времени 91 тысяча немецких солдат, в том числе
24 генерала, изможденные, обмороженные,
а многие из них
раненые, потрясенные и надломленные,
плелись при 24-гра-
дусном морозе по льду и снегу, укутавшись
в солдатские,
пропитанные кровью одеяла, в унылые
лагеря для военно-
пленных. За исключением 20 тысяч
румын и 29 тысяч ране-
ных, которых эвакуировали по воздуху,
это было все, что
осталось от армии завоевателей,
которая еще два месяца
назад насчитывала 285 тысяч человек.
Остальные были уби-
ты в ходе военных действий. А из
91 тысячи немцев, кото-
рые зашагали в плен в тот зимний
день, только 5 тысячам
суждено было вновь увидеть свой
фатерланд*.
*
Согласно данным, опубликованным боннским правительством в
1958 году, многие из пленных умерли
от эпидемии тифа, начавшейся весной. — Прим. авт.
А в хорошо протопленных помещениях
ставки в Восточ-
ной Пруссии нацистский правитель,
упрямство и глупость
которого привели к этой катастрофе,
поносил своих генера-
лов, воевавших у Сталинграда, за
то, что они не знали, как
и когда умирать. Протокольные записи
совещания, которое
Гитлер провел в ОКБ 1 февраля, проливают
свет на поведе-
ние немецкого диктатора в этот критический
период в его
жизни, в жизни армии и страны:
«Они сдались там по всем правилам.
Можно было бы по-
ступить иначе: сплотиться, образовать
круговую оборону,
оставив последний патрон для
себя... Если отказывают не-
рвы... не остается ничего другого,
как застрелиться... можно
было бы сказать: человек вынужден
застрелиться, подобно
тому как (раньше полководцы)
бросались на меч, если они
видели, что сражение проиграно...
Даже Варс приказал своему
рабу: «Теперь убей меня».
Злоба Гитлера к Паулюсу за то, что
тот решил остаться
в живых, становилась все ядовитее
по мере того, как он
продолжал рассуждать:
«Представьте себе: он прибудет
в Москву, и вообразите
себе эту «крысоловку»! Там он
подпишет все. Он будет делать
признания и составит воззвания.
Вот увидите: теперь они
пойдут по пути бесхарактерности
до предела, докатятся до глубочайшего падения... Он в ближайшее
время выступит по
радио, вот увидите. Зейдлиц и
Шмидт будут говорить по
радио. Они запрут их в крысином
подвале на Лубянке, и через
два дня они будут настолько измучены,
что немедленно заго-
ворят... Как они могли поступить
так трусливо? Я не пони-
маю этого...*
Что такое «жизнь»? Жизнь... Отдельная
личность должна
умереть. Что остается от отдельного
человека? Это народ.
Но как может человек испытывать
страх перед той секундой,
когда он может освободиться от
земных тягот, если долг не
удержит его в юдоли печали?
...Мне это потому тик досадно,
что из-за одного-един-
ственного слабовольного, бесхарактерного
человека перечерк-
нуто мужество столь многих солдат
и теперь этот человек
сделает это...
...В эту войну никто больше не
получит звание фельдмар-
шала. Все это будет сделано только
после окончания войны. Не
видав вечера, и хвалиться нечего...»
*
Гитлер предсказал все верно, но ошибся во времени. К июлю
следующего лета Паулюс и Зейдлиц,
ставшие рукоиолитслями так называемого национального комитета "Свободная
Германия", действительно обратились по московскому радио к армии с призывом
устранить Гитлера. - Прим. авт.
Затем последовал краткий обмен мнениями
между Гит-
лером и Цейтцлером относительно
того, как преподнести
известие о капитуляции
немецкому
народу. 3 февраля, то
есть спустя три дня, ОКВ опубликовало
специальное ком-
мюнике:
«Сталинградское сражение завершилось.
Верные своей клят-
ве сражаться до последнего вздоха,
войска 6-й армии под
образцовым командованием фельдмаршала
Паулюса были по-
беждены превосходящими силами
противника и неблагоприят-
ными для наших войск обстоятельствами».
Чтению этого коммюнике по немецкому
радио предше-
ствовала приглушенная барабанная
дробь и вторая часть
Пятой симфонии Бетховена. Гитлер
объявил четырехднев-
ный национальный траур. На это время
были закрыты все
кино, театры и варьете.
Вальтер Герлитц, немецкий историк,
в своем труде о
генеральном штабе писал, что Сталинград
«явился второй
Иеной и стал безусловно крупнейшим
поражением, какое
когда-либо терпела немецкая армия».
Но Сталинград символизировал и нечто большее. Он, как Эль-Аламейн и англо-
американская высадка в Северной
Африке, знаменовал со-
бой поворотный пункт во второй мировой
войне. Волна
нацистской агрессии, захлестнувшая
большую часть Европы
и докатившаяся до границ Азии и
Африки, теперь начала
отступать, чтобы никогда не вернуться.
Время нацистских
молниеносных ударов с тысячами танков
и самолетов, наво-
дивших ужас на армии противника
и рассеивавших их к
прах, миновало. Правда, еще последуют
отчаянные удары
локального характера (под Харьковом
весной 1943 года, в
Арденнах на Рождество 1944 года),
но они явятся частью
оборонительной борьбы, которую немцы
будут вести с огром-
ным упорством и мужеством. Инициатива
ушла из рук Гит-
лера и никогда к нему не вернется.
Теперь ее захватил
противник и прочно удерживал в своих
руках. И не только
на суше, но и в небе. Уже в ночь
на 30 мая 1942 года
англичане осуществили свой первый
налет на Кельн, ис-
пользовав тысячу самолетов; за ним
последовали мощные
налеты на другие города в то столь
богатое событиями лето.
Впервые немецкое гражданское население,
подобно немец-
ким солдатам у Сталинграда и Эль-Аламейна,
испытало па
себе тот кошмар, который их вооруженные
силы несли до
сих пор другим народам.
И наконец, в снегах Сталинграда и
в знойных песках
североафриканской пустыни была повержена
в прах великая
и ужасная нацистская идея. Оказался
обреченным в резуль-
тате разгрома Паулюса и Роммеля
не только третий рейх, но
и отвратительный и гротескный "новый
порядок", который
Гитлер и эсэсовские головорезы пытались
установить в за-
воеванных странах. Прежде чем мы
обратимся к заключи-
тельной главе - падению третьего
рейха, — неплохо было бы
сделать паузу, чтобы посмотреть,
что это был за "новый
порядок" — в теории и варварской
практике — и чего Евро-
па - этот древний оплот цивилизации
- едва избежала, пе-
режив короткий период кошмаров и
ужасов. Эта глава необ-
ходима в данной книге, поскольку
«новый порядок» был
предназначен для добропорядочных
европейцев, либо пере-
живших его, либо уничтоженных до
того, как было покон-
чено с третьим рейхом - этой самой
мрачной главой евро-
пейской истории.