Для заговорщиков опять настало
время действовать -
во всяком случае, так они думали.
Незадачливые Браухич и
Гальдер стояли перед суровой реальностью
- либо осуще-
ствить третью «возможность», которую
они обсуждали 14
октября, то есть устранить Гитлера,
либо готовить наступле-
ние на Западе, которое, по их мнению,
грозило Германии
катастрофой. Как военные, так и
гражданские заговорщики,
разом ожившие, настаивали на первом
варианте.
С момента начала войны их планы
однажды уже срыва-
лись. Накануне нападения на Польшу
из длительной отстав-
ки был вызван генерал фон Хаммерштейн
и назначен ко-
мандующим на Западе. В первую неделю
войны он упрашивал
Гитлера посетить его штаб-квартиру,
чтобы показать, что он
не пренебрегает Западным фронтом,
хотя и занят захватом
Польши. На самом деле Хаммерштейн,
непримиримый про-
тивник Гитлера, собирался арестовать
его при посещении
штаба. Фабиан фон Шлабрендорф шепнул
об этом заговоре
Форбсу еще 3 сентября, во время
торопливой встречи в
берлинском отеле «Адлон», когда
Англия объявила Герма-
нии войну. Но фюрер отклонил приглашение
бывшего глав-
нокомандующего сохопутными войсками,
а вскоре уволил
его в отставку. Заговорщики продолжали
поддерживать кон-
такт с англичанами. Потерпев неудачу
в попытках предотв-
ратить уничтожение Гитлером Польши,
они сосредоточили
свои усилия, чтобы не допустить
распространения войны на
Западе. Гражданские участники заговора
понимали, что ар-
мия оказалась единственной организацией
в рейхе, способ-
ной остановить Гитлера; после всеобщей
мобилизации и
молниеносной победы в Польше ее
мощь и значение вырос-
ли неизмеримо. Однако ее разросшиеся
размеры, как пытал-
ся объяснить им Гальдер, являлись
также и препятствием.
Офицерские кадры, раздутые за счет
офицеров резерва,
многие из которых были фанатичными
нацистами, и солдат-
ские массы оказались пропитаны нацистскими
настроения-
ми. Трудно было, указывал Гальдер
— а он слыл большим
мастером подчеркивать трудности
другу или недругу, - отыс-
кать такое армейское соединение,
которое можно было бы
вовлечь в заговор против фюрера.
Было и другое соображение, на которое
указывали гене-
ралы и с которым гражданские заговорщики
полностью со-
глашались. Если они поднимут бунт
против Гитлера, сопро-
вождаемый хаосом в армии и в стране,
не воспользуются ли
этим англичане и французы, чтобы
напасть на Германию,
оккупировать ее и навязать немецкому
народу жесткие усло-
вия мира, несмотря на то что он
свергнет своего преступно-
го лидера? Поэтому нужно поддерживать
контакт с англича-
нами, чтобы иметь четкую договоренность,
что западные
союзники не воспользуются благоприятными
для них усло-
виями в случае антинацистского заговора.
Для поддержания
контактов использовали несколько
каналов. Один из них
осушествлял через Ватикан доктор
Йозеф Мюллер, ведущий
мюнхенский адвокат, убежденный католик,
человек столь
крупного телосложения, огромной
энергии и стойкости, что
в молодости его прозвали «быком».
В самом начале октября
с молчаливого согласия полковника
Остера из абвера Мюл-
лер отправился в Рим и установил
в Ватикане контакт с
английским посланником при святейшем
престоле. Соглас-
но немецким источникам, он сумел
получить не только
заверения от англичанина, но и согласие
самого папы рим-
ского выступить в качестве посредника
между будущим ан-
тинацистским режимом в Германии
и Англией.
Другой канал проходил через Берн.
Вайцзекер направил
туда Теодора Кордта, в недавнем
прошлом немецкого пове-
ренного в посольстве в Лондоне,
в качестве атташе немецкой
дипломатической миссии, и именно
здесь, в швейцарской
столице, он встречал иногда англичанина
доктора Филипа
Конуэлл-Эванса, который, будучи
профессором университета
в Кенигсберге, считался экспертом
по нацизму и до некото-
рой степени сочувствовал ему. В
конце октября Конуэлл-
Эванс доставил Кордту известие,
которое тот охарактеризовал
впоследствии как торжественное обещание
Чемберлена со-
трудничать с будущим антинацистским
правительством Гер-
мании на справедливой основе. Фактически
же англичанин
доставил лишь выдержки из речи Чемберлена
в палате об-
щин, где премьер-министр, отклоняя
мирные предложения
Гитлера, заявил, что Англия не намерена
«лишать законного
места в Европе Германию, которая
будет жить в мире и
согласии с другими народами». Хотя
это и подобные ему
высказывания из выдержанной в дружественном
по отноше-
нию к немецкому народу тоне речи,
передававшейся по радио
из Лондона, предположительно были
услышаны заговорщи-
ками, тем не менее они приветствовали
«обязательство», до-
ставленное в Берн неофициальным
английским представите-
лем, как акт исключительной важности.
С этим
«обязательством» и с английскими
заверениями, которые, как
они считали, получили через Ватикан,
гражданские заговор-
щики с надеждой обратились к немецким
генералам. С на-
деждой, но и с отчаянием. «Наша
единственная надежда на
спасение, — говорил Вайцзекер 17
октября Хассслю, - связа-
на с военным переворотом. Но как
его осуществить?»
Времени оставалось совсем мало. Немецкое
наступление
через Бельгию и Голландию было запланировано
на 12 но-
ября. Заговор необходимо было осуществить
до этого срока,
поскольку после нарушения Германией
нейтралитета Бель-
гии, как предупреждал Хассель, получить
«приличный» мир
будет невозможно.
Существует несколько вариантов объяснений,
данных
участниками по поводу того, что
же произошло потом, или,
скорее, по поводу того, почему ничего
не произошло. Эти
объяснения крайне противоречивы.
Генерал Гальдер, на-
чальник генерального штаба сухопутных
войск, как и во
времена Мюнхена, был ключевой фигурой.
Но он постоян-
но менял свои взгляды, колебался
и путался. Во время
допроса в Нюрнберге он объяснял,
что действующая армия
не могла поднять бунт, поскольку
«ей противостоял хорошо
вооруженный противник». Он утверждал,
что обращался с
призывом действовать к войскам тыла,
которым не угрожал
противник, но самое большее, чего
ему удалось добиться от
их командующего генерала Фридриха
Фромма, - это согла-
сия выполнить любой приказ Браухича.
Однако Браухич был еще более нерешительным,
чем на-
чальник генерального штаба. «Если
у Браухича не хватает
смелости принять решение, - говорил
генерал Бек Гальде-
ру, - тогда вы должны принять решение
и поставить его
перед свершившимся фактом». Гальдер
же настаивал на том,
что поскольку Браухич является главнокомандующим
сухо-
путными войсками, то вся ответственность
ложится на него.
Так они и перекладывали ответственность
за принятие реше-
ния друг на друга. «Ни личные качества,
ни полномочия не
позволяли Гальдеру овладеть нынешней
ситуацией», - с огор-
чением отметил в своем дневнике
Хассель в конце октября.
Что касается Браухича, то он, по
словам Бека, казался
просто шестиклассником. И все же
заговорщики, на этот раз
возглавляемые генералом Томасом,
армейским экспертом
по экономике, и полковником Остером
из абвера, работали
на Гальдера, который в конце концов,
как они надеялись,
согласится организовать путч, как
только Гитлер отдаст окон-
чательный приказ о наступлении на
Западе. Гальдер заяв-
лял, что окончательное решение все
же зависело от Браухи-
ча. Во всяком случае, 3 ноября,
согласно утверждениям
полковника Ганса Гроскурта из ОКБ,
доверенного лица
Гальдера и Остера, Гальдер по условленному
каналу передал
генералу Беку и Гёрделеру, двум
главным заговорщикам,
предупреждение находиться в готовности
с 5 ноября. Цос-
сен, штаб-квартира командования
сухопутных войск и гене-
рального штаба сухопутных войск,
стал очагом заговорщи-
ческой деятельности.
5 ноября явилось днем свершения.
В этот день должно
было начаться перемещение войск
на исходные позиции для
наступления на Голландию, Бельгию
и Люксембург. На этот
же день назначили встречу Браухича
с Гитлером, на которой
должен был произойти откровенный
обмен мнениями. Бра-
ухич и Гальдер 2 и 3 ноября посетили
высших армейских
командиров и убедились в их отрицательном
отношении ко
всей операции и ее исходу. «Ни одна
высшая командная
инстанция не рассматривает наступление...
как обеспечива-
ющее успех», - доверительно писал
Гальдер в своем дневни-
ке об итогах поездки. Так, набрав
вполне достаточно дово-
дов как от генералов на Западном
фронте, так и от своих
собственных и генералов Гальдера
и Томаса, которые были
сведены в меморандум, и прихватив
с собой на всякий
случай «контрмеморандум», как окрестил
Гальдер ответ на
меморандум Гитлера от 9 октября,
главнокомандующий су-
хопутными войсками, полный решимости
отговорить фюре-
ра от наступления на Западе, 5 ноября
отправился в Берлин,
в имперскую канцелярию. Если Браухич
теперь потерпит
неудачу, он присоединится к заговору
с целью устранить
диктатора — так или примерно так
оценивали ситуацию уча-
стники заговора. Они находились
в состоянии крайнего воз-
буждения и наивысшего подъема. Гёрделер,
по утверждению
Гизевиуса, уже наскоро набросал
состав временного антина-
цистского правительства, и генерал
Бек, как человек мысля-
щий более трезво, был вынужден его
сдерживать. Один
Шахт был настроен крайне скептически.
«Вот увидите,-
говорил он, - Гитлер почует недоброе
и завтра не примет
вообще никакого решения». Они, как
обычно, ошиблись.
Браухич, как и следовало ожидать,
ни своим меморанду-
мом, ни донесениями от командующих
армиями, ни своими
доводами ничего не добился. Когда
он сослался на плохие
погодные условия на Западе в это
время года, Гитлер отпа-
рировал, что погода одинаково плохая
как для немцев, так
и для противника, более того, весной
она может оказаться
не лучше. Окончательно впав в отчаяние
бесхребетный Бра-
УХИЧ стал уверять фюрера, что моральное
состояние войск
на Западе аналогично тому состоянию,
в котором они нахо-
дились в 1917-1918 годах, когда
в германской армии полу-
чили широкое распространение пораженческие
настроения,
случаи неповиновения и даже бунт.
Услышав это, Гитлер, по словам Гальдера,
чей дневник
является основным свидетельством
об этом секретном сове-
щании Браухича с фюрером, пришел
в ярость. «В каких
частях имели место случаи нарушения
дисциплины? — тре-
бовательно вопрошал он. — Что случилось?
Где?» Он кричал,
что завтра вылетит туда сам. Бедный
Браухич, как замечает
Гальдер, преднамеренно преувеличил,
«чтобы сдержать Гит-
лера», и теперь ощутил на себе всю
силу неуправляемой
ярости фюрера. «Какие акции предприняло
командование? -
продолжал кричать фюрер. — Сколько
смертных приговоров
приведено в исполнение?» По его
словам, «армия просто не
желает драться».
«Дальше разговаривать было невозможно,
— рассказывал
Браухич на Нюрнбергском процессе,
вспоминая этот непри-
ятный эпизод. — Так я и ушел». Другие
вспоминают: он
вернулся в штаб в Цоссене, расположенный
в 18 милях от
Берлина, в таком состоянии, что
некоторое время даже не
'мог связно изложить, что же там
про изошло.
Это был конец «цоссенского заговора».
Он так же позор-
но провалился, как и «заговор Гальдера»
в период Мюнхена.
Каждый раз, когда заговорщики излагали
условия, при ко-
торых они будут действовать, эти
условия выполнялись. На
этот раз Гитлер придерживался своего
решения начать на-
ступление на Западе 12 ноября. После
того как ошеломлен-
ный Браухич покинул канцелярию фюрера,
последний фак-
тически еще раз подтвердил свой
приказ о наступлении
12 ноября телефонным звонком в Цоссен.
Когда Гальдер
попросил сделать подтверждение в
письменной форме, Гит-
лер тотчас прислал его. Таким образом,
заговорщики имели
письменные доказательства, которые
были нужны им для
того, чтобы свергнуть фюрера, ~
приказ на наступление,
который, по их мнению, должен был
привести Германию к
катастрофе. Но дальше они ничего
не предприняли, а про-
сто запаниковали. Начали поспешно
сжигать бумаги, кото-
рые могли выдать их причастность
к заговору, и заметать
следы. Только полковник Остер, казалось,
сохранял спокой-
ствие. Он послал предупреждение
бельгийскому и голланд-
скому посольствам в Берлине, что
наступление на Западном
фронте начнется утром 12 ноября.
Затем отправился в свою
бесплодную поездку, чтобы еще раз
попытаться уговорить
генерала Вицлебена устранить Гитлера.
Генералы, в том
числе и Вицлебен, знали, что потерпели
неудачу. Бывший
ефрейтор снова одержал над ними
верх, причем довольно
легко. Спустя несколько дней Рундштедт,
командующий
группой армий «А», собрал командиров
корпусов и дивизий,
чтобы обсудить детали наступления.
И хотя он все еще
сомневался в успехе операции, тем
не менее он посоветовал
генералам отбросить свои сомнения.
«Армии поставлена
задача, — сказал он, — и она выполнит
ее».
На следующий день после того, как
Гитлер довел Брау-
хича до нервного припадка, он принялся
составлять воззва-
ние к голландскому и бельгийскому
народам, оправдываю-
щее нападение на них. Гальдер записал
в дневнике: «Повод —
вступление французских войск».
Однако 7 ноября, к облегчению генералов,
Гитлер отло-
жил наступление.
Совершенно секретно
Берлин, 7 ноября 1939 года
...Фюрер и верховный главнокомандующий
вооруженными
силами, заслушав доклады о метеорологической
обстановке и о
положении на железнодорожном
транспорте, приказал:
День «А» перенести на три дня.
Следующее решение будет
принято в 6 часов вечера 9 ноября
1939 года.
Кейтель
Это первая из четырнадцати отсрочек,
принятых Гитле-
ром в течение осени и зимы, копии
которых были найдены
в архивах ОКВ в конце войны. Они
показывают, что фюрер
никогда не отказывался от своего
решения напасть на запад-
ных союзников: просто он переносил
дату нападения со дня
на день; с 9 ноября нападение было
перенесено на 19 ноября;
с 13 ноября - на 22 ноября и так
далее, каждый раз с уведом-
лением за пять или шесть суток и,
как правило, со ссылкой
на плохие погодные условия. Возможно,
в определенной сте-
пени фюрера сдерживали генералы.
Возможно, он все-таки
осознал, что армия еще не готова.
Его стратегические и
тактические планы, бесспорно, не
были в полной мере отра-
ботаны, ибо он все время вносил
в них поправки. Возможно,
У Гитлера были и другие причины
для первой отсрочки на-
ступления. 7 ноября, когда было
принято решение об отсроч-
ке, немцев смутило совместное заявление
короля Бельгии и
королевы Нидерландов, в котором
монархи предлагали свое
посредничество в мирных переговорах,
«пока война в Запад-
ной Европе не начала бушевать во
всей ее разрушительной
силе». При таких обстоятельствах
было бы трудно убедить,
как это пытался сделать Гитлер в
воззвании, что германская
армия вторгается на территорию Бельгии
и Голландии пото-
му, что стало известно, будто Франция
собирается ввести в
Бельгию свои войска. Возможно, Гитлер
пронюхал, что его
наступление через территорию маленькой
нейтральной Бель-
гии не окажется внезапным, на что
он рассчитывал. В конце
октября Гёрделер совершил поездку
в Брюссель с секретным
поручением от Вайцзекера уговорить
германского посла Бю-
лова-Шванте в частном порядке предупредить
короля «об
исключительно серьезном положении».
Посол выполнил эту
просьбу, и вскоре король Леопольд
выехал в Гаагу, чтобы
обсудить ситуацию с королевой Голландии
и составить со-
вместную декларацию. Однако бельгийцы
располагали более
точной информацией. Частично, как
мы убедились, она по-
' ступила от Остера. 8 ноября Бюлов-Шванте
телеграфом пре-
дупредил Берлин: король Леопольд
сообщил королеве Гол-
ландии, что располагает информацией
о наращивании
немецких войск на бельгийской границе,
указывающем на
подготовку немецкого наступления
через Бельгию, которое
начнется в ближайшие два-три дня
Вечером 8 ноября и около полудня
9-го произошли два
странных события - взрыв бомбы,
которым чуть было не
убило Гитлера, и похищение эсэсовцами
двух английских
агентов в Голландии, недалеко от
немецкой границы, кото-
рые сначала отвлекли нацистского
главаря от планов напа-
дения на Запад, но в конечном счете
еще больше укрепили
его престиж в Германии, до смерти
напугав «цоссенских
заговорщиков», фактически не имевших
к этим двум собы-
тиям никакого отношения