В течение 1943 года заговорщики
предприняли по меньшей мере полдюжины попыток убить Гитлера, одна из которых
сорвалась лишь потому, что не взорвалась бомба замедленного действия, заложенная
в самолет фюрера во время его полета на русский фронт.
Серьезные изменения произошли в этом
году в немецком движении Сопротивления. Его участники отказались делать
ставку на фельдмаршалов, ибо они были либо слишком трусливы, либо слишком
тупы, чтобы использовать свое положение и военную власть для свержения
верховного главнокомандующего. В ноябре 1942 года на тайной встрече в лесу
под Смоленском Герделер, политический застрельщик немецкого Сопротивления,
обратился к фельдмаршалу Клюеге, командующему группой армий «Центр» на
Востоке, с просьбой сыграть активную роль в ликвидации Гитлера. Нестойкий
генерал, только что получивший щедрый подарок от фюрера*, согласился, но
через несколько дней струсил и написал генералу Беку в Берлин, чтобы на
него не рассчитывали.
Несколько недель спустя заговорщики
попытались убе-дить генерала Паулюса, 6-я армия которого находилась в то
время в окружении под Сталинградом и который по их предположениям глубоко
разочаровался в фюрере, допустившем такую катастрофу, выступить с обращением
к армии сбросить тирана, который привел четверть миллиона немецких солдат
к такому постыдному копну. Личное обращение генерала Бека с этой просьбой
к Паулюсу, изложенное в письме, было доставлено летчиком немецких ВВС в
осажденный город. Паулюс, как мы видели, отреагировал на это тем, что направил
целый поток радиограмм фюреру с выражением верности, и опомнился лишь тогда,
когда был доставлен в Москву в качестве военнопленного.
* В день своего 60-летия - 30 октября
1942 года - Клюге получил от Гитлера чек на 250 тысяч марок (100 тысяч
долларов по официаль-ному валютному курсу) и специальное разрешение израсходовать
половину этой суммы на уход за имением. Другой бы воспринял это как оскорбление
достоинства и чести немецкого офицера, однако фельдмаршал принял и то и
другое (Шлабрендорф Ф. Они чуть не убили Гитлера, с. 40). Позднее, когда
Клюге стал противником Гитлера, фюрер сказал как-то своим офицерам в ставке:
"Я лично дважды присваивал ему звания, удостаивал его высших наград, подарил
ему большое имение... и дал большую прибавку к жалованью как фельдмаршалу..."
(Гилберт Ф. Гитлер руководит своей войной, с. 101-102). - Прим. авт.
В течение нескольких дней заговорщики,
разочаровавшись в Паулюсе, возлагали свои надежды на Клюге и Маиштейна,
которые после разгрома под Сталинградом вылетели в Растенбург. чтобы потребовать
от фюрера передать им командование армиями на русском фронте. В случае
успеха этот демарш должен был послужить сигналом к военному перевороту
в Берлине. Заговорщики вновь стали жертвой собственных иллюзий. Два фельдмаршала
действительно полетели в ставку Гитлера, но лишь для того, чтобы заверить
верховного главнокомандующего в своей преданности.
«Нас предали. Мы остались в одиночестве»,
- с горечью жаловался Бек.
Ему и его друзьям стало очевидно,
что не стоит ожидать какой-либо практической помощи от высшего командного
состава фронта. В отчаянии они обратились к последнему носителю военной
власти - к армии резерва, которую лишь с натяжкой можно было считать армией.
Это были формирования рекрутов, проходивших военное обучение, а также различные
части из пожилых солдат, стоявшие гарнизонами на охране объектов в рейхе.
Тем не менее эти солдаты были вооружены и их общего числа, учитывая, что
лучшие части войск СС находились на фронте, было достаточно, чтобы под
руководством заговорщиков оккупировать Берлин и другие крупные города после
убийства Гитлера. Но у оппозиции вес еще не было полного согласия относительно
необходимости или даже желательности проведения акции против Гитлера.
Кружок Крейсау, например, неизменно
выступал против любых актов насилия. Это была своеобразная, разнородная
по составу группа молодых идеалистов-интеллигентов, объединившихся вокруг
отпрысков двух наиболее именитых немецких аристократических семей - графа
Хельмута Джеймса фон Мольтке, правнучатого племянника того самого фельдмаршала,
который привел прусскую армию к победе над Францией в 1870 году, и графа
Петера Йорка фон Вартенбурга, прямого потомка знаменитого генерала наполеоновской
эпохи, совместно с Клаузевицем подписавшего Тауроггенскую конвенцию с царем
Александром I, по которой прусская армия переходила на сторону коалиции
и способствовала падению Бонапарта.
Взяв себе название от названия имения
Мольтке в Крейсау, расположенного в Силезии, кружок Крейсау стал не конспиративной
ячейкой, а дискуссионным клубом*, члены которого представляли как бы немецкое
общество в разрезе, каким оно сложилось в донацнстские времена и каким,
по их мнению, оно должно было стать после исчезновения нацист-ского кошмара.
В его состав входили два иезуитских священника, два лютеранских пастора,
консерваторы и либералы, социалисты, богатые землевладельцы, бывшие профсоюзные
лидеры, профессора и дипломаты. Несмотря на различия в происхождении и
убеждениях, они смогли выработать общую широкую платформу, которая позволяла
им исповедовать интеллектуальные, духовные, этические, философские и в
известной мере политические идеи сопротивления Гитлеру. Судя по сохранившимся
после них документам (почти все эти люди были повещены еще до окончания
войны), намечая планы создания будущего правительства, экономические, социальные
и духовные основы нового общества, они преследовали цель установить что-то
наподобие христианского социализма, при котором все люди станут братьями,
а ужасные пороки времени - извращения человеческого духа - будут исцелены.
Идеалы их были благородны, возвышенны и несли на себе налет традиционного
немецкого мистицизма.
" "Нас повесят. — писал Мольтке своей
жене перед казнью, — за то, что мы думали вместе".- Прим. авт.
Но эти возвышенные молодые люди
были невероятно пассивны. Они ненавидели Гитлера за тот полный упадок,
к которому он привел Германию и Европу, но не стремились свергнуть его.
Они считали, что предстоящее поражение Германии решит и этот вопрос, и
сосредоточили свое внимание на том, что должно затем последовать. "Для
нас... - писал Мольтке, - понятие "Европа после войны" сводится к тому,
как восстановить представление о человеке в душе наших сограждан".
Дороти Томпсон, известная американская
журналистка, которая в течение многих лет работала в Германии и хорошо
знала её, обратилась к Мольтке, своему старому и близкому другу, с призывом
спуститься на землю с заоблачных высот. Летом 1942 года в серии коротковолновых
радиопередач из Нью-Йорка, адресованных Гансу, она умоляла его и его друзей
предпринять что-нибудь, чтобы избавиться от своего дьявольского диктатора.
«Мы живем не среди святых, а среди обычных людей», — пыталась напомнить
ему она.
«Последний раз, когда мы встречались
с тобой, Ганс, мы пили чай на той чудесной террасе, что выходит на озеро...
Я сказала, что наступит день, когда ты должен будешь показать своими действиями,
решительными действиями, чего ты добиваешься. И я помню, как спросила тебя,
найдется ли у тебя и твоих друзей достаточно мужества, чтобы действовать...»
Это был острый вопрос, а ответ, судя
по всему, оказался таким: Мольтке и его друзья нашли в себе мужество открыто
говорить, за что и были казнены, но не действовать. Это ошибка (скорее
ошибка ума, а не сердца, ибо все они мужественно приняли ужасную смерть),
была главной причиной расхождения между кружком Крейсау и группой заговорщиков
Бека— Герделера — Хасселя, хотя и они спорили о типе и составе правительства,
которое должно было прийти на смену нацистскому режиму. После представительного
совещания, состоявшегося 22 января 1943 года в доме Петера Йорка под председательством
генерала Бска, который, как отметил в своем дневнике Хассель, «был довольно
неуверен и сдержан», произошло несколько встреч между членами группы. Уже
в ходе совещания разгорелся жаркий спор между «молодыми и стариками», по
терминологии Хасселя, относительно будущей экономической и социальной политики,
причем Мольтке схватился с Гердслером. Хассель считал, что бывший мэр Лейпцига
занимал крайне реакционную позицию, и обратил внимание на англосаксонские
и пацифистские настроения Мольтке.
Гестапо также обратило внимание на
это совещание и на состоявшемся впоследствии суде над его участниками представило
удивительно подробный отчет об этих дискуссиях.
Гиммлер, обнаружив заговорщиков,
шел по горячим следам, чего никто из них не мог предположить. Но один из
парадоксов нашего повествования заключается в том, что в этот момент, то
есть в 1943 году, когда надежда на победу была уже утеряна, а поражение
казалось неизбежным, по иронии судьбы обладавший мягкими манерами, но кровожадный
шеф СС глава полиции третьего рейха, начал проявлять личный интерес к немецкому
Сопротивлению и с некоторыми представителями имел ряд дружеских контактов.
И, что характерно для образа мыслей заговорщиков, некоторые из них, в особенности
Попитц, теперь видели в Гиммлере вероятного преемника Гитлера! Шеф СС,
казавшийся таким фанатично преданным фюреру, осознал это, но почти до самого
конца вел двойную игру, в ходе которой погубил многих смелых заговорщиков.
Отныне сопротивление действовало
по трем направлениям. Члены кружка Крейсау вели нескончаемые дискуссии
о пришествии золотого века. Группа Бека, мыслившая более реалистично, стремилась
прикончить Гитлера любым способом и захватить власть. Она поддерживала
контакт с Западом, чтобы информировать демократически мыслящих союзников
о происходящем, а также выяснить, какого рода мир они готовы заключить
в результате переговоров с новым антинацистским правительством*. Эти контакты
были установлены в Стокгольме и Швейцарии. В шведской столице Герделер
часто встречался с банкирами Маркусом и Якобом Валленбергами, с которыми
его связывала давняя дружба и с которыми он поддерживал деловые и личные
контакты в Лондоне. Во время одной из встреч с Якобом Валленбергом в апреле
1942 года Гердслер убеждал его связаться с Черчиллем. Заговорщики хотели
авансом получить от премьер-министра заверения в том, что союзники заключат
с Германией мир, если они арестуют Гитлера и свергнут нацистский режим.
Валленберг ответил, что, насколько ему известно, от английского правительства
получить такие заверения невозможно.
Месяц спустя два лютеранских священника
установили прямой контакт с англичанами в Стокгольме. Это были д-р Ганс
Шёнфельд, член отдела внешних сношений немецкой евангелической церкви,
и пастор Дитрих Бонхеффер, видный церковный деятель и активный заговорщик,
который, прослышан, что д-р Джордж Белл, англиканский епископ в Чичестсре,
прибыл с визитом в Стокгольм, поспешил туда, чтобы с ним встретиться. Заметим,
что Бонхеффер совершал поездку инкогнито, по подложным документам, которыми
его снабдил полковник Остер из абвера.
* В некоторых немецких мемуарах сообщается,
что в 1942-1943 годах нацисты установили контакты с русскими на предмет
возможных мирных переговоров и что Сталин будто бы предложил начать переговоры
и сепаратном мире. Риббентроп, находясь на скамье подсудимых в Нюрнберге,
сообщил о своих усилиях, направленных на то, чтобы войти в контакт с русскими,
и заявил, что фактически он установил его с советскими агентами в Стокгольме.
Петер Клейст, который действовал в Стокгольме от имени Риббентропа, рассказал
об этом в своей книге. Я подозреваю, что, когда все секретные немецкие
документы будут разобраны, могут всплыть данные, способные пролить дополнительный
свет на этот эпизод.- Прим. авт.
Оба пастора проинформировали епископа
о планах заговорщиков и так же, как и Гёрделер, поинтересовались, готовы
ли западные союзники заключить достойный мир с нацистским правительством
после свержения Гитлера. Они просили дать им ответ либо в частном послании,
либо в публичном выступлении. Чтобы создать у епископа впечатление, что
заговор против Гитлера подготовлен серьезно, Бонхеффер передал ему список
имен руководителей заговора — неосторожность, которая впоследствии стоила
ему жизни и повлекла за собой расправу над многими.
Это была самая свежая и достоверная
информация о немецкой оппозиции и ее планах, оказавшаяся в руках союзников.
Епископ Белл незамедлительно передал ее Антопи Идену, английскому министру
иностранных дел, когда тот возвратился в июне в Лондон. Но Иден, ушедший
со своего поста в 1938 году в знак протеста против политики попустительства
Гитлеру, проводимой Чемберлсном, воспринял информацию скептически. Подобная
информация однажды уже поступала к английскому правительству якобы от не-мецкого
подполья еще во времена Мюнхена, но ничего из этого не вышло, Ответа не
последовало.
Контакты немецкого подполья с союзниками
в Швейцарии осуществлялись в основном через Аллена Даллеса, который возглавлял
там Управление стратегических служб США с ноября 1942 года до конца войны.
Его основным визитером был Ганс Гизевиус. Он часто ездил в Берн и слыл,
как известно, активным заговорщиком. Гизевиус служил в абвере и фактически
занимал пост вице-консула при немецком генеральном консульстве в Цюрихе.
В его основные функции входило доставлять Даллесу сообщения от Бека и Герделера
и держать его в курсе подготовки различных заговоров против Гитлера. Среди
других немецких посетителей Даллеса были д-р Шенфельд и Тротт цу Зольц,
причем последний являлся членом кружка Крейсау и одновременно участником
заговора. Однажды он совершил поездку в Швейцарию, чтобы предупредить Даллеса
о том, что если западные демократии откажутся рассматривать возможность
подписания достойного мира с антинацистским режимом в Германии, то заговорщики
обратятся к Советской России Даллес отнесся к этому с пониманием, однако
не дал каких-либо заверений.
Можно только удивляться лидерам немецкого
Сопротивления, коюрые проявляли такую настойчивость в достижении мирного
соглашения с Западом и такую нерешительность в избавлении от Гитлера. Казалось,
раз они считают нацизм таким чудовищным злом, как они о том постоянно заявляли,
безусловно, искренне, им следовало бы сосредоточиться на устранении его
независимо от того, как станет относиться к их новому режиму Зплад. Создается
впечатление, что большое число этих добропорядочных немцев слишком легко
поддались искушению обвинить весь мир в своих собственных неудачах, подобно
тому, как некоторые из них навлекли на Германию беды после поражения в
первой мировой войне и даже способствовали приходу к власти Гитлера.
|