Не меркнет проклятое солнце над горизонтом, затихло и море!
Такая погодка на руку врагу, только не нам... Для нас был бы хорош полный
мрак, да еще штормяга! А здесь, в райской штилевой тишине, какая редко
выпадает в этих широтах, не смей перископа высунуть... Однако позиция, есть
позиция, и ее надо нести. И - несли.
Мы приближаемся к одному из ответственных моментов нашей истории, а для
этого следует хоть краешком глаза заглянуть внутрь того корабля, который во
многом решит судьбу дальнейших событий.
Вот они - рыцари дальних коммуникаций: шесть торпедных труб в носу,
четыре - в корме; две солидные пушки калибром в 100 мм да еще две
"сорокапятки". Таково было вооружение наших подводных крейсеров, которые
плавали под литерами "К" (обычно моряки называли их "катюшами"). Корпуса
этих лодок, вобравших в себя все лучшее от конструкции старых типов, были
такой поразительной прочности, что в шутку на "катюшах" офицеры иногда
говорили так:
- При виде противника - идем на таран!..
"К-21" вышла в море уже давно (еще 18 июня) под командованием Николая
Александровича Лунина.
Он родился в Одессе над самой Арбузной пристанью, и возле колыбели его
качалось сцнее море. Начинал службу матросом, управлял парусником "Вега",
командовал танкерами и... стал подводником! Теперь у Лунина любимая
присказка: "Плавать без дураков". В подводной войне успех или поражение
решают подчас доли секунды, отчего Матросы на "К-21" отрепетировали
управление техникой до автоматизма. Один журнадист во время войны писал,
что трюмные машинисты даже во сне шевелили руками, управляя клапанами - на
погружение, на всплытие. Таких сразу будили, говоря им:
- Очухайся, комик! Ты же не Чарли Чаплин в "Новых временах".
Здесь, в насыщенной механизмами тесноте, где борта заметает изморозью,
здесь бытует жестокий закон, облаченный в легкую тогу моряцкого юмора:
"Один неверный жест - и уже никто не принесет цветов на нашу братскую
могилу..."
Лунин был из плеяды славных "щукарей", и его "Щ-421" имела семь боевых
побед. На "К-21" он заменил прежнего командира А. А. Жукова, который иногда
злоупотреблял "наркомовской нормой". И хотя водка входила в постоянный
рацион подплава, а люди не безгрешны, но такие случаи, как пьянка, на
подплаве не прощались. На подлодках Северного флота признавался только один
вид "запоев" - это запойное чтение. Пройдись из отсека в отсек, когда лодка
на глубине или ее валит с борта на борт в позиционном положении, и всюду ты
увидишь подвахтенных с книгами в руках. Они уходили держать позицию,
забирая с собой, наравне с торпедами, целые библиотеки. Механики даже были
озабочены этим: "Скоро у нас книги будут входить в расчет аварийного
балласта!" Матрос, который не любил книг, считался непригодным для несения
службы на боевых подлодках.
- Читай, балбес, - говорили ему с презрением.
- Не хочется, братцы...
- Ну тогда жди - без книг скоро спятишь!
"К-21" несла вахту во вражеских водах, возле острова Игней, но торпеды не
израсходовала - не было достойной цели.
- Ну и позиция выпала, - говорили матросы.- Хоть ты тресни, а никак
сухаря не размочить...
Позиция казалась безнадежной: ни один корабль противника не вылезал из
фиордов. В один из дней, когда лодка шла под дизелями, работавшими в режиме
"винт-зарядка" (сообщая ход лодке и заряжая батареи), Лунин спустился из
"лимузина" мостика внутрь крейсера. Наверху остались нести вахту офицер и
четыре сигнальщика. Линзы их биноклей, прикрытые от солнца светофильтрами,
следили за всем, что окружало лодку по горизонту. Разглядели чемодан с
ручкой, плывущий в океане по своим чемоданным делам, будто так в надо.
Никто даже не удивился.
- Это еще ерунда, - говорили. - А вот на "К-22", где Котельников
командует, там портрет Гитлера видели".
- Где это ови сподобились?
- В море, конечно, где же еще? Большой был, говорят. И рама дубовая.
Плавал встояка. Чтобы всем видно. И, как положено хорошему г...., не
тонул...
А. А Жуков впоследствии зарекомендовал себя отличным командиром
тральщика. Но при первом боевом выходе, когда на его тральщик навалились
самолеты противника, он по привычке скомандовал, как на подлодке; "Всем -
вниз! Срочное погружение!"
Совсем неожиданно с мостика прозвучал голос:
- Передайте командиру, просьбу выйти наверх...
Форма обращения - по уставу. Но уставная форма сейчас (в дни войны)
прозвучала как излишняя вежливость. Уже изрядно обросший за время похода
бородой, Николай Александрович Лунин нахлобучил шапку (ее звали на лодке
"шапкой-невидимкой") я полез по трапу наверх, ворча себе под нос:
- Ну, что там у них еще случилось?
В центральном посту остался инженер-капитан 3-го ранга Владимир Юльевич
Браман, который уже давно был флагманским специалистом, но по доброй воле
потел на понижение в должности, чтобы лично участвовать в боевых операциях
(два ордена Ленина и три Красного Знамени-такова оценка его как
инженера-подводника) ...
Отряхивая брызги, по трапу вдруг кубарем посыпались сигнальщики. Сверху
послышался голос Лунина:
- А, черт бы тебя побрал с твоей вежливостью!
Прерывисто квакал ревун, возвещая: "Всем вниз! Срочное погружение".
Оказывается, самолет врага, появясь внезапно, сделал над лодкой "свечку"
для пикирования. Дизеля - на "стоп". Муфты переключены. Двери задраены. Кто
не успел добежать до своего места, оставался там, где его застало кваканье
ревуна. Еще один жест руки (ставший уже автоматическим), и после стукотни
дизелей лодку заполнило ровное гудение мощных электромоторов.
Самолет врага сбросил бомбы. Раздутые бока "К-21" быстро заглатывали воду
океана. Крейсер проваливался в глубину. Ощущение такое, будто людей
спускали в быстроходном лифте: палубу так и уносило из-под них! Бомбы
взорвались рядом.
В боевой рубке Лунин отчитывал офицера:
- А ты что думал? Немец в самолете моей бороды испугается? Надо не меня
наверх звать, а самому отрабатывать срочное погружение. Что ты меня звал?
Или я самолета в жизни не видел?..
Затем - команда:
- В отсеках осмотреться...
Браман сразу заметил, что лодка ведет себя неустойчиво. "К-21", как
говорят подводники, "намок. ли". Что-то стряслось в цистернах. Появился
дифферент, от которого жди любой беды: электролит выплеснет через края
баков, торпеды могут сдвинуться в аппаратах или выльется масло из
подшипников. Лунин выслушал доклад Браманах
- Лодка плохо держит глубину. Она движется по синусоиде с дифферентом на
корму. Цистерна срочного погружения самопроизвольно заполнилась забортной
водой...
Николай Александрович на это ответил:
- Обычно с такими повреждениями лодке можно возвращаться с позиции, и
никто нас на базе не упрекнет. Но у нас еще ни одна торпеда не
израсходована по врагу, и... с какими глазами мы вернемся? Давай, Владимир
Юльевич, собери своих ребят и думайте.
Штопоры винтов буравили толщу океана, толкая крейсер в темной глубине.
Лунин отвел глаза от стрелок тахометров, мягко дрожавших под стеклом, и
сказал комиссару Лысову:
- Браман сделает... Я же знаю, каковы у нас спецйалисты! Недаром команды
с британских лодок даже наших простых матросов считают переодетыми
инженерами... Сделают ребята!
Шли в режиме ста оборотов. Воздух внутри лодки был вполне сносен.
Влажность нормальная. Но знобящая глубина полярного океана уже объяла
корпус крейсера, и стало холодно. Лунин натянул перчатки, его ладони плотно
обвили каучуковые рукояти зенитного перископа. Глаз командира ослепила
синяя вспышка - это значит, что высоко над ними верхушка перископа
проткнула море.
- Улетели, паршивцы,- сказал Лунин, оглядывая небо; опустил зенитный
перископ, поднял командирский. - И горизонт чистенький. Подвсплыть нам, что
ли, комиссар? Давай продуемся...
С сильным помпажем, похожим на взрывы, воздух вышибал прочь воду. Палуба
стала давить матросам в подошвы: подъем! Лунин накинул реглан, выбрался
через люк в мокрый "лимузин", где только что все было залито водой. Вода
еще жила здесь, перекатываясь под ногами звенящими струями. Нос "К-21"
мерно вздымало на волне, море билось пеной в решетках и в шпигатах. А ствол
пушки кивал океану грозно-сосредоточенно...
Браман вскоре доложил свои технические соображения. Ремонт цистерн в
боевом походе - случай, конечно, исключительный, почти небывалый в походной
практике... Браман сказал:
- Лодка "намокла", сначала нам надо ее облегчить. - Он предложил откачать
за борт всю пресную воду - Это уже двенадцать тонн. Да еще восемь тонн
смазочных масел. А ничего другого тут не придумать...
Лунин задумчиво поскреб свою бороду, оглядел океан:
- Вода-черт с ней! - сказал он. - Будем хлебать воду из опреснителей...
не подохнем! Но вот масло? Оно оставит такое пятно, что размаскирует нашу
позицию...

Вспоминая об этом случае, В. Ю. Браман пишет: "Вынуждены были совершить,
с точки зрения подводников, совершенно непозволительный акт - оставить в
море колоссальное масляное пятно. Но другого выхода у нас в то время не
было. Мы должны были остаться в море на боевой позиции..."
Усиленный воздушный барраж, который вел в эти дни противник над своими же
коммуникациями, наводил командира на размышления. 48 раз крейсер был
вынужден уходить на глубину - 48 самолетов с ревом неслись над его
перископами. И вот, как назло, сдала цистерна. Именно срочного погружения!
А загнать лодку под воду не так уж просто, как это кажется. Если же
перебрать балласта, то она камнем провалится на критическую глубину, чего
тоже следует опасаться: где ляжешь - там и останешься!
- А самолеты неспроста, - сказал Лунин комиссару.
- Думаешь, что немцы скоро караван здесь протащат?
- Ну, караван не караван, а какая-нибудь зараза с наглой мордой вылезет
на свежий морской воздух... Надо выходить на связь с базой. Доложим, что
здесь позиция мертвая. Может, нас куда-либо переставят на живое место.
Оперативникам виднее.
Лунин заметил закономерность в появлении вражеских самолетов над морем:
они вели поиск в 8, 16 и 24 часа, как правило, появляясь от
Альтен-фьорда...
- Штурман! - велел Лунин. - Ну-ка, возьми пеленги на эти самолеты, положи
их на карту, и тогда по направлению мы узнаем, какой район моря интересует
разведку противника...
Враг выдал сам себя; было ясно, что где-то здесь должны пройти корабли
противника. К этому времени Браман с трюмными специалистами закончил
переключение цистерн: отныне "K-21" с испорченной цистерной срочного
погружения могла срочно погружаться.
- Обошлось без завода. Сами... Принимайте работу.
- По местам стоять, - к погружению. Флага не спускать!
Надсадно разрывая тишину, опять квакал ревун, хлопали стальные пластины
дверей и клинкетов. Дизеля разом заглохли, со стоном провернулись моторы.
Крейсер с развернутым флагом падал во мрак океанской ночи на полной
скорости, охватываемый пучиной - властно и всеобъемлюще.
- Прекрасно! - сказал Лунин, следя за стрелкой. Лодка быстро набирала
глубину. - Будто сошли со стапелей...
Двадцать седьмого июня "К-21" получила радиограмму. Штаб флота передал
приказ переменить позицию, продвинувшись к острову Рольфсей, и - ждать! А
при встрече с противником - атаковать! Подобный приказ касался не только
лунинской лодки: Северный флот уже начинал развертывать свои силы для
встречи каравана PQ-17, чтобы заслонить союзные корабли от нападений
противника. Наши лодки должны были перехватить врага вблизи его берегов, а
дальше - уже в открытом океане - протянулась вторая "завеса" из 9
английских подлодок...
Все, что произойдет далее, случится уже не по нашей вине. Северный флот
свой союзный долг выполнит.

Враг обречен. Идем сквозь сталь и пламя,
Пускай бомбят. Посмотрим, кто хитрей.
И нет нам почвы тверже под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.

Обычная жизнь течет по расписанию, включенная в жесткий корабельный
график. Жизнь по звонку, по радиотрансляции, по сигналу ревуна. Обычные
разговоры - деловые и краткие. В боевой рубке Лунин собрал всех офицеров,
предложил каждому высказать свое мнение о поставленной задаче - честно и
открыто, без излишних лавирований.
Согласно старинной традиции русского флота, сначала всегда выслушивалось
мнение младшего. Первым говорил фельдшер-лейтенант Петруша, и хотя он
только медик, но его тактические соображения были выслушаны со всем
вниманием.
А сам командир Лунин говорил последним.
- Я принял решение искать врага в надводном положении, погружаясь лишь
для отдыха команды. Для нас это, конечно, опаснее. Но зато с мостика мы
увидим врага скорее, нежели через перископ. В любом случае, даже из-под
воды, мы обязаны услышать или увидеть противника раньше, нежели он
обнаружит нас. Если этого не случится, мы не моряки, а шляпы! - сказал
Лунин. - И хочу предупредить вас, товарищи, что атака состоится, если даже
потребуется всплыть на виду у всей фашистской эскадры... Я сказал.
Благодарю вас всех за ваши мнения, которые и помогли мне прийти к таким вот
выводам! Можете расходиться...
Воды океана но курсу "К-21" были пока пустынны. Только однажды попался
спасательный плот ярко-оранжевой окраски. Людей не было на этом надувном
плоту, но лежали там три пакета в герметической упаковке. Когда их вскрыли
в матросском кубрике, оттуда посыпались: шоколад-голландский, коньяк -
французский, сгущенка - датская, спички - шведские, ракетница - чешская, а
Сигареты - турецкие. Была еще бутылка минеральной воды из Висбадена да
лекарство фирмы "Бауэр" (для поддержания деятельности сердца при резком
охлаждении организма).
- Никаких национальных знаков на плоту не было,- сказал матросам комиссар
Лысов. - Вот вам, ребята, политическая задача. Угадайте: чей это был плот?
- Загадка детская. Мы знаем, кто ограбил Европу!