В нефтяных "ямах" крейсеров ближнего прикрытия оставалось топлива еще на
целые сутки движения по курсу PQ-17, после чего подразумевался их отход:
дальше караван поведут эсминцы Брума и суда эскорта, а в секретной точке
рандеву советские корабли подхватят эстафету охраны.
Караван теперь представлял великолепное зрелище: после торпедной атаки с
воздуха и гибели кораблей транспорта опять сплотились в порядке походного
ордера, хотя некоторые из них еще горели. Но они - шли. Они шли к цели.
И они пойдут к гибели, когда их настигнут слова:

"КОМАНДИРУ ЭСКОРТА,

КОМАНДУЮЩЕМУ ФЛОТОМ МЕТРОПОЛИИ ОТ АДМИРАЛТЕЙСТВА. ВВИДУ УГРОЗЫ СО СТОРОНЫ
НАДВОДНЫХ КОРАБЛЕЙ ПРОТИВНИКА НЕОБХОДИМО РАССРЕДОТОЧИТЬСЯ..."

x x x

На мостике крейсера - голос из репродуктора:
- Радиорубка - мостику: у нас квитанция в коде.
- О черт! - Вахтенный офицер, скользя по решеткам пудовыми от сырости
сапожищами, срывает ледяной микрофон: - Мостик - радиорубке: квитанцию в
кают-компанию... Что? Я не слышу, здесь ревет вентиляция, как в аду... Да,
адмирал там!
Соленая пена хлещет через трубы дальномеров, над которыми в три погибели
согнулись матросы. Вахтенный офицер, уцепившись за нактоуз, роняет
микрофон, раздается треск: эбонитовый колпаквдребезги. Хватаясь замерзшими
пальцами за поручни, офицер встает наконец на свое место - к визиру. Его
лицо, мокрое и красное, надолго погружается в обойму резиновой оправы
оптики. Обозрев горизонт (особенно в той части, где светит солнце),
вахтенный выпрямляется. Под крылом мостика неустанно кипят водяные смерчи.
- Окейли,- говорит он штурману,- нами принята кодированная из
Уайтхолла... Что бы это могло быть? Не догадываетесь?
- Догадываюсь,-отвечает штурман. - Всем нам дают по две недели отпуска
начиная с того момента, как вы меня об этом спросили... Вы не верите?
В отдалении - через разрывы тумана - проскальзывают американские крейсера
сизо-голубиной окраски. Сейчас они, как послушные ученики, ретиво
повинуются решениям англичан, боевой опыт которых на море смонтирован на
прочном фундаменте многих столетий.
Под ногами рассыльного матроса - вихри воды и ветра. Он бережливо загнул
края брюк. Яркие носки на его ногах как-то плохо вяжутся с этим фоном
брони, пробитой заклепками. От границы пакового льда несет извечным холодом
Арктики...
Контр-адмирал Хамильтон наспех закусывает бутербродом у стойки. В руке
его, украшенной тоненьким колечком, дрожит в бокале подогретая к ужину
мадера. Репитер лага, выведенный в салон, показывает устойчивую скорость в
12 узлов.. Через раздраенный иллюминатор, пузырем вздувая бархат штор,
рвется упругий ветер полярного океана, от которого молодеют даже старики
адмиралы...
- Что у вас там? - спрашивает Хамильтон рассыльного.
- Из Уайтхолла, сэр... от первого лорда, сэр!

Крейсер под брейд-вымпелом Хамильтона круто ложится на борт в
противолодочном зигзаге: со стола летят тарелки, море брызжет почти
радостно внутрь корабля, словно ликует... Вот и текст на розовой бумаге
радиоквитанции: "СЕКРЕТНО. ВЕСЬМА СРОЧНО. КРЕЙСЕРАМ НА ПОЛНОЙ СКОРОСТИ
ОТОЙТИ..."
На лице Хамильтона недоумение.
- Не понимаю, - говорит он офицерам. - Дадли наш очумел: он приказывает
нам бросить корабли каравана и, не трясясь над топливом, срочно
разворачиваться на вест... Такое категорическое решение может быть вызвано
только одним: "Тирпиц" вылез в океан и назревает побоище вроде Ютландской
битвы.
Но, кажется, Хамильтон решил помедлить. Более того, чувствуется, что
адмирал не склонен исполнять этот приказ.
Хамильтон неуверенно говорит в телефон:
- Пост расшифровки? Старшина Форстер, если он там, пусть зайдет прямо в
третий буфет... Да, без церемоний!
Появляется пожилой моряк службы корабельной пехоты. Под его рыжими
бутсами квасится ворс офицерского ковра. Он разглядывает старинные пищали,
митральезы и мушкеты, развешанные на переборках, что отделаны под "птичий
глаз".
- Старшина Форстер, вы опытный дешифровщик...
"Что это - вопрoc адмирала или утверждение?"
- Про меня все так говорят, сэр,- отвечает Форстер.
- И вы никогда не ошибались, дружище?
- Не имею такой дурной привычки,, сэр.
- И даже в этом... тоже нет ошибки?
Форстер смотрит на квитанцию шифровки, подсунутую к самому его носу.
Палуба крейсера летит изпод ног влево - старшина животом упирается в Стол,
Затем палуба отлетает вправо-старшина наваливается спиной на пиллерс. Нет,
такого парня не свалить ни на допросе, ни в качке.
- Я не ошибся, сэр,- упрямо заявляет он, глядя в лицо адмирала, и
Хамильтон отпускает его.
- Иначе и быть не могло, Форстер... Напомните мне после похода, чтобы я
поблагодарил вас.
Дешифровщик ушел, почти обиженный.
Королевская мадера еще стыла в бокале.
Адмирал посмотрел на часы - поздновато.
- Может, Дадли в Лондоне, глядя на ночь, выпил как следует?
Крейсер еще лежит на зигзаге. Волна кладет его на борт, и стрелки
кренометров отдыхают у конца градусной шкалы. Ровно в 21.23 по Гринвичу
радиорубка конвойного лидера стала принимать вторую шифровку от Д. Паунда.
В ней было сказано: "Конвою строй рассеять... транспортам самостоятельно
плыть к русским портам". Отходящим на запад кораблям охранения было
приказано развить максимальную скорость.
- Не понимаю,- бормотал Хамильтон,- я не понимаю... Неужели возникшая
угроза столь велика?..
Через 10 минут Дадли Паунд снова возник над караваном PQ-17 - как
незримый, но требовательный дух. Лорд напомнил: "С четвертого июля конвой
должен быть раздроблен". Если сэр Хамильтон и другие высшие офицеры еще
могли связать этот поспешный отход на запад с предстоящим сражением с
"Тирпицем", то младшие офицеры были просто ошарашены. Они рассуждали так:
- Обычно нам, конвойным, всегда дается возможность для любой, самой
смелой интерпретации высших приказов. Мы, конвойные, выполняя волю первого
лорда, все-таки имеем право делать отклонения от приказов... В данном же
случае Уайтхолл выразился столь непререкаемо, что никак нельзя уклониться
от исполнения)
Роковое решение Уайтхолла входило в силу, и сэр Хамильтон велел на
крейсера - к повороту. Крейсерское прикрытие, словно гарцуя в королевском
манеже, исполнительно отвернуло на 180ь. Но этим дело не кончилось...
Брум считал, что если крейсера спешат в битву, то его эсминцам
сопровождения ничего не остается, как рвануть следом за ними, ибо линкоры и
крейсера, конечно, хороши, но эсминцы в бою с "Тирпицем" тоже не подкачают.
К английским эсминцам примкнули и американские, как младшие братья, не
желавшие в драке отставать от старших. Британский офицер наблюдения оставил
нам запись: "Уэйнрайт" приближается к нам на очень высокой скорости
суверенным и щеголеватым видом (это похоже на американцев!). Вода буквально
закипает под его форштевнем".
С палуб транспортов за всей этой судорогой поспешного отхода наблюдали
вконец обалделые люди"
- Куда удираете?! - доносило оттуда выкрики. - Дезертиры... сволочи...
лунатики... Или затряслись ваши шкуры на поганых скелетах? Вернитесь... Где
ваша доблесть?
Брум с чистой совестью оповестил караван, что, судя по всему, ожидается
хорошая потасовка с противником, а вы должны извинить нас за то, что
покидаем вас в такой неприятный момент. На кораблях боевого эскорта уже
поверили в необходимость отхода: Уайтхоллу, конечно же, лучше известна
обстановка... Нервное напряжение офицеров передалось и матросам - без
приказа они готовили оружие к битве. Корабли шли форсированным ходом,
безжалостно пережигая в котлах многие тонны горючего. Крейсера, не жалея
своих форштевней, дробили перед собой массу серых неряшливых льдов. Верткие
эсминцы мчались за ними, как гончие по следу крупного зверя, и Хамильтон
стал даже побаиваться столкновения. "Не наваливайтесь нам на корму",-
передал он Бруму.
Они покидали караван на скорости в 25 узлов. А это такая приличная
скорость, которая хороша в двух случаях: когда надо кого-либо догнать или
надо от кого-то поскорей смыться.
С борта американской "Тускалузы" наивно запрашивали своих земляков:
"Интересно, за что мы будем получать ордена?" Резкими и точными вспышками
прожектора "Уиччита" дала честный ответ: "А черт его знает!.."
Внезапно появясь из тумана, немецкая подлодка едва успела принять балласт
для ныряния, и над ней, ошалевшей от испуга, с ревом и грохотом, словно она
попала под виадук с проходящим экспрессом, стремительно прокатил на запад
длиннющий киль флагманского крейсера "Лондон"...
Этот лихой отход крейсеров и эсминцев тактически был проделан блестяще!
Но этим никого не удивишь: англичане всегда умели маневрировать на морях и
океанах...
Главное заключалось не в этом.
Великолепная и четкая организация конвоя PQ-17 была разрушена из Лондона
в считанные минуты.
Распадение конвоя PQ-17 закончилось к 22.00 (по Гринвичу) в точке 76ь00"
северной широты и 28ь00" восточной долготы.
Иначе говоря, немного к юго-востоку от Шпицбергена!
От этой точки до берегов Новой Земли было около 600 миль, а до
Архангельска 800... Морские же мили - это не сухопутные километры: каждая
миля содержит в себе 1852 метра.
Корабли нехотя расползались в стороны, и один очевидец пишет, что сейчас
они больше всего напоминали побитых собак с поджатыми между ног хвостами.