Теперь пора подсчитать наши потери. Я пишу - "наши", ибо тот груз,
который лежал в трюмах погибших кораблей, был уже нашим грузом.
Из всех транспортов до портов назначения добрались лишь 11, и будем
считать, что эти 11 кораблей - счастливцы. Остальных навеки поглотил океан.
Из 188000 тонн военных грузов советские порты приняли от кораблей PQ-17
лишь 65000 тонн. У. Черчилль не ошибся в своих расчетах, когда в письме к
Сталину указывал, что уцелеет только одна треть. Потери были колоссальны...
Вот что осталось лежать на грунте вместе с кораблями. 210
бомбардировщиков, 430 танков, 3550 автомобилей и паровозов.
Это не считая прочих военных грузов! Польский историк морских операций
Ежи Липинский пришел к печальному выводу: "Такие материальные потери могут
сравниться лишь с потерями в крупном сражении на суше..."
В самом деле, представим себе армию, вступившую в генеральную битву. В
ходе сражения она способна "истратить" в боях 210 самолетов и 430 танков.
Причем в этой "битве" противник имел совсем незначительные потери...
Иден при встрече с Майским сказал без обиняков;
- А вы не находите, посол, что история с PQ-17 весьма показательна и
убедительна? Какой смысл для вас, русских, если мы станем отправлять к вам
караваны, которые в Баренцевом море все, равно угробят немцы?
- Смысла в этом нет, - согласился Майский.- Но зато есть смысл не
подставлять караваны под избиение их противником...
Теперь в Лондоне сочли неудобным посылать конвои в СССР, и Черчилль
обещав Сталину усилить снабжение трансиранским путем, а это путь - кружной
и долгий. Однако за океаном у нас нашелся верный союзник: президент
Ф.Рузвельт отнесся резко отрицательно к прекращению поставок по ленд-лизу в
Россию кораблями через арктические воды...
Разгром немцами каравана PQ-17 вызвал очень острую реакцию в политическом
мире. Протесты шли к Черчиллю из Москвы, из Вашингтона, и, наконец,
поступали протесты от офицеров, британского флота.
- Караваны могут проходить в СССР, - утверждали они, - PQ-17, покинутый
эскортом, не может служить примером их непроходимости...
Черчилль этого натиска не выдержал и велел в узком кругу своих
приближенных договориться с русскими.
- Маршал Сталин очень сердитый мужчина, - сказал он Идену. - Только не
давайте русским слишком наваливаться на нашего Дадли... С них хватит и
того, что в Москве они спустили штаны с нашего морского атташе Джеффри
Майлса!

(За годы войны советская промышленность выпустила на фронт 102 500 танков
(включая сюда в самоходные артустановки), а иностранные поставки за это же
время составили всего 9100 танков. Исходя нз этих цифр, читатель может
иметь представление о ценности танкового груза на кораблях каравана PQ-17.
Любопытно, что в 1943 году США "оказались в довольно необычном положении,
предлагая русским танки, в которых Красная Армия не нуждалась",
промышленность СССР уже полностью обеспечивала запросы фронта. (См.
"Секистов В. А. Война и политика. М" 1970, с. 206 и 345.))

x x x

Двадцать восьмого июля собрались у Идена в его парламентском кабинете.
Здесь были Александер (морской министр) и Дадли Паунд.
Советская сторона была представлена послом в Англии И. М. Майским и
адмиралом Н. М. Харламовым, который в годы войны занимал ответственный пост
военно-морского атташе в союзной нам Великобритании.
Паунд начал разговор весьма неудачно:
- Немцы - шляпы! Будь я на месте гросс-адмирала Редера, у меня бы не
проскочил в Архангельск ни один наш транспорт...
На это адмирал Харламов, особенно возмущенный всей этой проклятой
историей, заметил без отменной вежливости:
- Вы, конечно, намного лучше Редера! С вашей помощью кое-кто все-таки
проскочил в Архангельск, за что мы, русские, вам особо благодарны...
Для нас было ясно, чего хотят англичане, и никто из англичан не
сомневался в том, что именно станут требовать от них советские
представители... По предложению Идена, первым должен был говорить Паунд. Но
посол Майский опередил его;
- Вопрос стоит так: когда может быть отправлен ближайший конвой? Было бы
желательно получить от адмирала Паунда исчерпывающий ответ на этот
вопрос...

В своих воспоминаниях об этом напряженном времени И. М. Майский сообщает,
что "говорил и решал с английской стороны только Паунд. Иден и Александер
все время либо молчали, либо позволяли себе краткие реплики, робко глядя в
такие моменты в глаза Паунду. Похоже было, точно Паунд - учитель, а Иден и
Александер - ученики, которым больше всего хочется заслужить хорошую
отметку у учителя..."
Паунд пытался увильнуть от прямого ответа:
- Наш премьер в своем последнем послании к мистеру Сталину высказал
желание отправить в Москву одного из высших офицеров воздушного флота, дабы
согласовать вопрос именно об охранении караванов с воздуха. Однако мистер
Сталин оставил наше предложение безо всякой реакции с его стороны...
Затем Д. Паунд вскользь обронил, что они собираются с помощью сильного
воздушного флота сделать Баренцево море опасным для "Тирпица", Майский
опять спросил напрямик:
- Так сколько же, по вашему мнению, следует ним иметь самолетов в
Мурманске, чтобы обеспечить безопасность конвоев?
Паунд отвечал с хмурым видом:
- Шесть эскадрилий для бомбовых ударов и четыре - не меньше, для
нанесения торпедных ударов.
- Хорошо,- утешил его Майский. - Сегодня же запрошу об этом наше
правительство...
Вопрос, после гибели PQ-17, касался теперь PQ-18. Будет или не будет
послан PQ-18 в скором времени? Англичане уходили в сторону от ответа,
ссылаясь на мнение Черчилля.
- Надо ждать,- говорили они,- когда полярный день сменится на театре
полярной ночью. В условиях незаходящего солнца корабли конвоев подвержены
большей опасности... Пусть полярные дни станут короче...
Если ответ Сталина Черчиллю сводился в конечном результате к политическим
соображениям, то адмирал Харламов, как моряк, обрушился на Паунда
профессионально... Он в лицо лорду Адмиралтейства высказал, что вся эта
история с "Тирпицем" не стоит выеденного яйца. "Тирпица", конечно, можно
бояться, но этот страх пока лежит глубоко в потенции, и англичане еще не
ощутили материальной силы германского линкора. Ясно видно, утверждал
Харламов, что в основе разгрома каравана PQ-17 заложена явная нелепица и
стратегическая ошибка (мягко выражаясь) самого Британского
адмиралтейства...
- О какой ошибке идет речь? - резко отвечал ему Паунд. - Я лично отдал
приказ о расформировании конвоя. А что иное, по-вашему, адмирал, надо было
нам сделать?
Александер выступил на защиту Паунда и своего Адмиралтейства, на что
Майский ответил с усмешкой.
- Никто и не отрицает больших заслуг британского флота в этой войне.
Но... английские адмиралы тоже не безгрешны!
Паунд просто взорвался,
- Завтра же, - сказал он советскому послу, - я стану просить мистера
Черчилля, чтобы он назначил вас командовать Большим флотом Великобритании!
Иден просил обе стороны не поддаваться волнению.
- Итак, - сказал он послу, - запросите свое правительство о создании
сильного воздушного флота на Севере, мы подождем полярной ночи и тогда
решим, что делать дальше...
Вопрос о посылке к берегам СССР следующего каравана (PQ-18), таким
образом, повис в воздухе. Однако, уступая англичанам в их требованил,
невзирая на страшное напряжение своих фронтов, советское командование все
же отыскало резервы. Скоро на Мурманск, как того и хотел Черчилль,
прилетели воздушные эскадрильи. Казалось бы, мы союзникам уступили-дело
теперь только за ними: пусть идет караван PQ-18!
Но англичане решили помогать СССР по принципу "too little and too late"
("слишком мало и слишком поздно"), - караван PQ-18 не шел. А он был
необходим сейчас, как никогда, и Северному флоту предстояло наглядно
доказать всем сомневающимся, что караваны - даже с боем! - пройдут.
Незаметно подкрадывалась осень. Дни становились короче.
Тяжелели облака над океаном. Пожухли скромные березы на сопках за Колой,
на болотах вызревала - в больших рубиновых гроздьях - брусника, тянулись
птицы в строю кильватерном и в строю уступа, как эскадры.
Между тем еще в августе проскочил до Мурманска тяжелый американский
крейсер "Тускалуза" в сопровождении миноносцев. Рузвельт, посылая эти
корабли в Россию, кажется, решил доказать Черчиллю, что океан проходим и в
условиях полярного дня. И ему удалось доказать это!..
Американцы так ловко перекрасили свой крейсер, что на горизонте моря он
"читался" как сухогруз. С таким камуфляжем они и двинулись в путь, имея на
борту 400 тонн особо важного груза, направленного из США в СССР, согласно
личной просьбе Сталина к Рузвельту.
Двенадцатого августа американцы были еще в Гриноке на реке Клайд, а 28
августа "Тускалуза" уже свалила последнюю тонну своего груза на причалы
Ваенги в Кольском заливе.
В обратный путь американцы приняли на борт крейсера 240 человек с
потопленных немцами Kopaблей PQ-17; эсминцы сопровождения забрали в свои
жилые палубы много пассажиров и четырех советских дипломатов.
На крейсере "Тускалуза" ушел на родину и наш Брэнгвин.