Зарубежная военно-морская литература изобилует обстоятельными и подробными описаниями катастрофы с "Сент Иштваном", однако, несмотря на огромное количество мемуаров и исследовательских работ, до сих пор точно не ясно, как в реальности могла произойти встреча итальянских торпедных катеров с австрийскими дредноутами. Затрудняет ответ на этот вопрос то обстоятельство, что все официальные бумаги штаба командующего флотом (Flotten-kommando Akten), хранившиеся в Поле, после подписания перемирия бесследно исчезли.

Известно, что Верховное главнокомандование австро-венгерской армии планировало грандиозную наступательную операцию на сухопутном фронте в Италии. Назначенное на 15 июня 1918 года одновременное наступление войск на всем участке от Тирольских Альп до устья Пиаве должно было принести двуединой монархии долгожданную победу.

Причем мощный удар с суши планировалось провести в сочетании с подобным же ударом во фланг с моря, что при благоприятном стечении обстоятельств могло поставить Италию на колени. Однако в итоге амбициозный замысел потерпел полный провал. Перешедшая в наступление армия так и не смогла достичь решительного успеха на фронте. Флот же вообще не оказал сухопутным войскам никакой поддержки, а вместо этого был привлечен к крайне несвоевременной операции против Отрантского противолодочного барража. Как вообще оказалась возможной подобная вопиющая несбалансированность между действиями армии и флота в столь решительный момент?

Мемуарные и документальные источники по истории австро-венгерского флота обычно приводят при объяснении действий командующего флотом Хорти два довода. Во-первых, потери австрийских и германских подводных лодок на заграждениях барража, где союзники воздвигли мощную преграду из сетевых заграждений и минных полей, прикрываемых патрульными дрифтерами, требовали его скорейшего прорыва. Во-вторых, выход в море всех наличных сил флота признавался совершенно необходимым для поднятия боевого духа экипажей застоявшихся в базе тяжелых кораблей.
"Мне было ясно, что лучший способ восстановить дисциплину на флоте, - писал в своих воспоминаниях Хорти, - это повести корабли в бой - точка зрения, вполне разделяемая - я это твердо знал - моими коллегами в германском флоте. Матросы, которые еще не слышали гневных раскатов залпов, должны были стряхнуть с себя оцепенение. Я решил поэтому вывести флот в море и снова предпринять попытку прорыва блокады у Отранто. В этой операции должен был принять участие весь флот, поскольку было совершенно ясно, что после 15 мая 1917 года (в этот день австрийские легкие крейсера "Сайда", "Новара" и "Гельголанд" нанесли удар по патрульным судам Отрантского барража.-Авт.) противник бросит в бой свои броненосные крейсера для того, чтобы хотя бы перехватить наши силы на отходе. Я считал, что наш флот будет способен окружить и уничтожить их".

Теперь слово биографу Хорти О.Рюттеру: "Получив разрешение от адмирала Кейля, он начал строить планы и посвятил в них только 12 ближайших офицеров. Однако даже в этом случае нельзя исключать возможность утечки информации. В составе австро-венгерского флота не имелось штабного корабля, как это было заведено у германского союзника в Вильгельмсхафене, на котором производилась вся разработка секретных операций флота. Хорти разрабатывал свои планы в стенах его собственной каюты на "Вирибусе Унитисе", где имелся единственный стол подходящих размеров, чтобы разложить на нем все оперативные карты. В течение служебного дня требовалось его постоянное участие в решении множества текущих вопросов, так что совещания обычно проходили ночью, и даже если ни один непосвященный не мог слышать, о чем именно там говорилось, все равно было ясно, что что-то замышляется. Итоговый план заключался во внезапной атаке на пролив силами крейсеров и
эсминцев, в то время как обеспечивающие их линкоры должны были прикрыть последующий отход (легких сил) активными действиями против любых кораблей противника, которые могли выйти наперехват из Валоны или Бриндизи. Все корабли, привлеченные к участию в операции, должны были занять исходные позиции к атаке на рас-свете 11 июня".

В общем, утечка информации на противоположный берег Ад-риатики отнюдь не исключается - тем более, что новость о немедленном приказе о возвращении из увольнения моряков флота в течение 4-6 июня облетела все далматское побере-жье. Привлекло внимание и то, что с тяжелых кораблей начали свозить горючие материалы и предметы, не обязательные в боевом походе. Впрочем, возможно также, что это могла быть и дозированная хитрость, примененная австрийцами для отвлечения внимания противника от приготовлений своей сухопутной армии.

И все же, несмотря на веские подозрения в том, что план готовившейся операции вполне мог стать известен противнику, оценка всех обстоятельств в реально последовавшей цепи событий приводит к заклю-чению, что фатальное столкновение могучих дредноутов с крошечными итальянскими торпедными катерами все-таки было делом случая...

Все четыре дредноута составляли единую группу поддержки легких сил. В соответствии с требованиями наиболь-шей скрытности, они должны были по-кинуть Полу двумя парами.
Первыми вышли в море "Принц Ойген" и флагманский "Вирибус Унитис", на борту которого находился командую-щий контр-адмирал Хорти со всем штабом флота. На корабль также были предусмотрительно приглашены журналисты - их главной задачей являлось подробное освещение в прессе предстоящей победы Хорти, а также киносъемочная группа. Корабли покинули рейд днем 8 июня, как будто намереваясь провести обычные учебные стрельбы в канале Фазаны. Ночью они проследовали вдоль далматского побережья к заливу Таджер, где укрылись на светлое время суток. В течение следующей ночи отряд совершил еще один переход в небольшой отдаленный залив Слано, к северу от Рагузы.
Второй отряд, состоявший из "Сент Иштвана" и "Тегетгофа", сопровождали один эсминец и шесть миноносцев. Они снялись с якоря 9 июня, в 22.15, и долж-ны были идти тем же маршрутом. У выхода из гавани Полы выяснилось, что входные боны не разведены, и это вызвало задержку примерно на три четверти часа. Выйдя, наконец, в море, отряд вскоре был вынужден снизить эскадренный ход с 16 до 12 узлов, поскольку на "Сент Иштване" стала сильно разогреваться группа турбин правого борта. Для
приведения температуры в норму сделали все возможное и невозможное - и скорость удалось увеличить до 14 узлов. Задержки привели к тому, что к моменту роковой встречи с итальянскими катерами отставание отряда от графика движения достигало уже полтора часа.

Итальянская группа состояла из торпедных катеров MAS-15 (командир А.Гори) и MAS-21 (командир Дж.Аонцо), которой командовал Луижди Риццо, шедший на MAS-15. Интересно, что Риццо незадолго до этого отсидел семь суток в военной тюрьме за непринятие должных мер для обеспечения безопасности базы своих катеров в Анконе, несмотря на то, что получил своевременное предупреждение о возможном нападении австрийской десантно-диверсионной группы. И темпераментный сицилиец, видимо, горел желанием немедленно восстановить свою пошатнувшуюся репутацию в бою.

Катера вышли из Анконы в пять часов пополудни 9 июня на буксире миноносцев №15 и №18 - мера, предпринимавшаяся с целью экономии топлива, требовавшегося для ночного оперирования в прибрежных далматских водах. Сначала Риццо приказал осуществлять поиск целей между островами Груция и Сельве. Именно в этом районе пролегал отрезок обычного маршрута австро-венгерских пароходов от Фиуме до Каттаро, поддерживавших снабжение Албанского фронта. Второй его приказ вызвал некоторое удивление у экипажей обоих катеров: Риццо распорядился провести траление мин на 30-метровых глубинах. До сих пор неясно: зачем катерникам надо было заниматься вылавливанием мин в прибрежных водах противника? Единственное разумное предположение - итальянское морское командование задумало начать подводную кампанию на путях следования австрийских боевых и вспомогательных кораблей на пути из Фиуме и обратно.

На исходе ночи итальянские катера двинулись на рандеву со своими миноносцами, которое должно было состояться между 3.00 и 4.15 утра. В 3.15 Риццо заметил дымы с правого борта и немедленно отдал приказание изменить курс навстречу приближавшимся кораблям. Его катера проскользнули между австрийскими миноносцами охранения, и в 3.25 MAS-15 выпустил с дистанции около 800 м обе свои торпеды, попавшие точно в середину корпуса головного "Сент Иштвана". Второе котельное отделение линкора быстро наполнилось водой, и он получил крен в 10° на правый борт.

Катер MAS-21 атаковал "Тегетгоф", но попаданий не последовало. Сразу после пуска торпед итальянским катерам пришлось спасаться от погони ринувшегося на них миноносца охранения №76, для чего прямо под форштевень корабля-преследователя был сброшен весь наличный запас глубинных бомб, в то время как механики обоих суденышек пытались выжать все возможное из их моторов. "Тегетгоф" вышел из строя вправо и пошел зигзагом - очевидно, на нем ожидали, что тотчас после стремительного нападения катеров последует торпедная атака из-под воды. Экипаж охватила паника. Со всех постов наружного наблюдения поступали доклады о перископах воображаемых подводных лодок. В ответ и вся легкая артиллерия линкора немедленно открывала ураганный огонь в указанном направлении. И только более чем через час, в 4.45, "Те-гетгоф" предпринял попытку взять сво-его смертельно раненного собрата на буксир.

К этому моменту турбины на "Сент Иштване" были уже остановлены, а крен уменьшен до 7' контрзатоплением соответствующих отсеков и погребов вспо-могательной артиллерии. Линкор малым ходом повели в залив Бргульджи. Попадания пришлись в район поперечной водонепроницаемой переборки, разделявшей оба котельных отделения. Течь усугублялась конструктивной слабостью, вызванной многочисленными отверстиями для прохода трубопроводов, воздуховодов и электрокабелей. Носовое котельное отделение также постепенно заполнялось водой. Крен снова начал расти, что повлекло за собой выход из строя средних и правых котлов, так что в действии оставались лишь два котла левого борта. Корабль почти полностью лишился энергии - это вызвало остановку всех насосов, а электричества едва хватало для поддержания освещения.

Чтобы хоть как-то уменьшить нарас-тавший крен, боезапас первой подачи выбросили за борт, а 305-мм башни развернули на противоположный борт **.
Все попытки аварийной партии завести на пробоину пластырь окончились неудачей. Остановка насосов и слабость клепаных швов переборок вели к тому, что отсек за отсеком постепенно заполнялся водой. Крен продолжал расти, и вскоре порты вспомогательной артиллерии правого борта погрузились в воду. Надежда взять погибающий дредноут на буксир и посадить его на мель у берега окончательно растаяла. Был отдан при-каз оставить корабль. В 6.05 "Сент Иштван" перевернулся. Державшиеся силой тяжести на своих погонах трехорудийные башни сразу вывалились из корабля и пошли на дно, а спустя семь минут за ними последовал и наполнившийся водой корпус. Кораблями сопровождения было подобрано 1005 человек экипажа линкора, еще 89 (в том числе кочегары, отрезанные водой в низах) утонули вместе с дредноутом. Когда командующий флотом Хорти, находившийся на борту "Вирибуса Унитиса", получил сообщение о гибели "Сент Иштвана", он распорядился отменить операцию, поскольку решил, что она уже не составляет секрета. Все корабли вернулись в свои базы.
Командир итальянских катерников Риццо королевским декретом от 22 июля 1918 года за эту победу был удостоен второй золотой медали и рыцарского креста Военного ордена ***. Гордые подвигом своего соотечественника итальянцы после войны поместили катер MAS-15 для всеобщего обозрения в римском "Мусео ди Рисорджименто", где он находится до сих пор.

...Один из портных Полы, специализировавшийся на заказах униформы для австрийского флота, сокрушался впоследствии, что в ожидании победоносного возвращения флота из Отрантского пролива он поторопился изготовить тысячу новых ленточек для бескозырок матросов "Сент Иштвана". И этот невостребованный атрибут с названием злосчастного дредноута до сих пор наиболее часто встречает-ся в коллекциях собирателей редкостей, относящихся к истории австро-венгерского флота.