Ко времени капитуляции Голландии
уже был брошен
жребий, определивший судьбу Бельгии,
Франции и англий-
ских экспедиционных сил. 14 мая
оказалось фатальным,
хотя с начала немецкого наступления
это был всего лишь
пятый день. Накануне вечером германские
танковые части
захватили четыре моста через реку
Маас с крутыми, покры-
тыми густым лесом берегами между
Динаном и Седаном,
овладев последним, который в 1870
году был свидетелем
капитуляции Наполеона III перед
немецким генералом
Мольтке и конца третьей империи,
и теперь создавали серь-
езную угрозу центру обороны союзников
и важнейшему
участку, откуда цвет французской
и английской армий так
быстро достиг Бельгии.
На следующий день, то есть 14 мая,
лавина прорвалась.
Танковая армия, невиданная в истории
войн по своей чис-
ленности, концентрации боевой техники,
мобильности и
ударной мощи, которая начала продвижение
от немецкой
границы еще 10 мая, тремя колоннами,
растянувшись на
сотни километров, теперь прорвалась
через французские 9-ю
и 2-ю армии и устремилась к Ла-Маншу,
оставив союзные
войска в Бельгии. Это была грозная,
неумолимая сила. Ее
появлению предшествовали следовавшие
одна за другой ата-
ки пикирующих бомбардировщиков,
которые обрабатывали
французские оборонительные рубежи;
на месте переправ
через реки и каналы кишмя кишели
саперы и понтонеры,
ставившие на воду резиновые лодки
и наводившие понтон-
ные мосты; у каждой танковой дивизии
имелась своя само-
ходная артиллерия и по одной бригаде
мотопехоты; а непо-
средственно за танковыми корпусами
шли дивизии
моторизованной пехоты с целью закрепиться
на позициях,
захваченных танковыми частями, —
такую махину из стали и
огня невозможно было остановить
теми средствами, кото-
рыми располагали ошеломленные обороняющиеся.
По обе
стороны от Динана на Маасе французы
не выдержали на-
тиска 15-го танкового корпуса генерала
Германа Гота, в
котором одной из двух танковых дивизий
командовал моло-
дой энергичный бригадный генерал
Эрвин Роммель. Далее
на юг вдоль реки, возле Монтерме,
танковый корпус гене-
рала Георга Рейнхардта тоже прорвал
двумя танковыми ди-
визиями оборону французов.
Однако самый главный удар по союзникам
был нанесен
у Седана, который в памяти французов
всегда ассоцииро-
вался с катастрофой. Утром 14 мая
две танковые дивизии из
19-го танкового корпуса генерала
Гейнца Гудериана быстро
проскочили по наскоро наведенному
через Маас понтонно-
му мосту и нанесли удар в западном
направлении. Хотя
французские бронетанковые силы и
английские бомбарди-
ровщики предпринимали отчаянные
усилия, чтобы разру-
шить этот мост (только в ходе одного
налета 40 из 71 анг-
лийских самолетов было сбито огнем
зенитной артиллерии
и уничтожено 70 французских танков);
им не удалось даже
повредить его. К вечеру немецкий
плацдарм у Седана со-
ставлял уже 30 миль в ширину и 15
в глубину, а французские
войска на центральном участке обороны
союзников оказа-
лись разгромлены. Те же, кто не
попал в окружение или в
плен, в беспорядке отступали. Над
франко-английскими
армиями на севере, а также над 22
бельгийскими дивизиями
нависла зловещая угроза оказаться
отрезанными.
Первые два дня для союзников прошли
довольно хоро-
шо, так, по крайней мере, они думали.
Для Черчилля,
только что окунувшегося в водоворот
событий в новом для
него качестве премьер-министра,
до вечера 12 мая, как пи-
сал он впоследствии, «не было никаких
оснований считать,
что операции развиваются плохо»*.
Гамелен, «генералисси-
мус» союзных вооруженных сил, был
тоже доволен сложив-
шейся обстановкой. Накануне вечером
лучшая и главная
часть французских войск- 1-я, 7-я
и 9-я армии- вместе с
английскими экспедиционными силами
в составе девяти
дивизий под командованием лорда
Горта соединились с
бельгийцами, как и предусматривалось
планом, на мощном
оборонительном рубеже по реке Диль
от Антверпена через
Лёвен к Вавру и далее через Жамблу
и Намюр вдоль Мааса
на Седан. Между мощными бельгийскими
крепостями На-
мюр и Антверпен - на фронте в 60
миль - союзники
фактически превосходили по численности
приближавшихся
немцев, располагая 36 дивизиями
против 20, входивших в
состав 6-й армии генерала Рейхенау.
*
Два танковых корпуса Рейнхардта и Гудериана составляли танковую группу
генерала фон Клейста, в которую входили пять танковых и три моторизованные
пехотные дивизии. - Прим. авт.
Несмотря на то что бельгийцы довольно
успешно дей-
ствовали на своем участке фронта,
они не смогли задержать
противника на такое время, которое
было предусмотрено
планом. Как и голландцы, они оказались
не в состоянии
противодействовать совершенно новой
тактике вермахта.
Здесь, как и в Голландии, немцы
захватили важнейшие
мосты при помощи специально обученных
штурмовых под-
разделений, которые на рассвете
были бесшумно доставлены
сюда на планерах. Они устранили
охрану двух или трех
мостов через Альберт-канал, прежде
чем та сумела привести
в действие взрывные устройства.
Еще более крупного успеха добился
противник, захватив
форт Эбен-Эмаэль, господствовавший
над районом пересе-
чения реки Маас и Альберт-канала.
Эту современную, очень
важную в стратегическом отношении
крепость как союзни-
ки, так и немцы считали самым мощным
фортификацион-
ным сооружением в Европе, которое
превосходило все, что
создали французы на линии Мажино,
а немцы — на Запад-
ном валу. Форт состоял из серии
казематов, сооруженных из
стали и бетона глубоко под землей,
с орудийными башнями,
защищенными мощной броней, с гарнизоном
в 1200 чело-
век. Считалось, что такой форт может
выдерживать удары
самых мощных авиационных бомб и
артиллерийских снаря-
дов в течение неопределенно долгого
времени. А между тем
80 немецких солдат под командованием
унтер-офицера за
30 часов вынудили гарнизон крепости
сложить оружие. Опе-
рацию по обезвреживанию крепости
немцы начали с того,
что на ее крышу высадили вышеупомянутых
80 солдат. Потери
нападающей стороны составили шесть
убитых и девятнад-
цать раненых. В Берлине, помнится,
ОКВ представило дело
в самом таинственном свете, сообщив
в специальном ком-
мюнике вечером 11 мая, что форт
Эбен-Эмаэль взят «новым
методом». Сообщение породило различного
рода слухи, буд-
то у немцев появилось новое смертоносное
«секретное ору-
жие», вероятно нервно-паралитический
газ, на время пара-
лизующий противника; и доктор Геббельс
с удовольствием
раздувал эти слухи.
Однако правда была куда более прозаичной.
С присущим
немцам педантизмом зимой 1939/40
года они воздвигли в
Хильдесхайме макет форта и мостов
через Альберт-канал и
тренировали на них около 400 солдат,
которых доставляли к
объектам захвата на планерах. Три
группы должны были
захватить три моста, четвертая группа
— овладеть фортом.
Эта группа в составе 80 человек
высадилась с планеров на
крышу форта, заложила в бронированные
орудийные башни
специально приготовленную взрывчатку,
с помощью кото-
рой не только вывела из строя крепостную
артиллерию, но
и вызвала пожары и распространение
газа в расположенных
ниже казематах. Используя портативные
огнеметы, немцы в
течение какого-то часа проникли
в верхние казематы, выве-
ли из строя легкие и тяжелые орудия
и пункты наблюдения.
Бельгийская пехота тщетно пыталась
выбить небольшой от-
ряд немцев из крепости, но ее отогнали
прилетевшие пики-
рующие бомбардировщики и подоспевшие
подкрепления
парашютистов. К утру 11 мая здесь
появились головные
части наступавших танковых соединений,
которые по двум
исправным мостам двинулись на север;
они окружили еще
сопротивлявшийся форТ, последовали
новые бомбовые уда-
ры с воздуха, и после рукопашных
схваток в самих казематах
в полдень 11 мая над крепостью поднялся
белый флаг и 1200
ошеломленных бельгийских защитников
крепости вышли из
нее и сложили оружие.
Такое мастерство немецких солдат
наряду с захватом
мостов и яростью наступательных
действий б-й армии гене-
рала Рейхенау, поддержанных 16-м
танковым корпусом ге-
нерала Гёпнера в составе двух танковых
и одной механизи-
рованной дивизий, убедило высшее
военное командование
союзников, что, как и в 1914 году,
главный удар немецкого
наступления осуществляется правым
крылом войск против-
ника и что они, западные союзники,
приняли соответству-
ющие контрмеры, чтобы остановить
его. И действительно,
еще вечером 15 мая бельгийские,
английские и французские
войска прочно удерживали фронт по
линии Даль—Антвер-
пен-Намюр.
Именно этого и добивалось немецкое
верховное коман-
дование. Теперь ему представился
случай применить план
Манштейна и нанести ошеломляющий
удар в центре. Гене-
рал Гальдер, начальник генерального
штаба сухопутных войск,
хорошо понимал возможности сложившейся
обстановки.
Вечером 13 мая он записал в своем
дневнике:
«Следует предполагать, что севернее
Намюра будет за-
кончено сосредоточение войск
в количестве примерно 24 англо-
французских и около 15 бельгийских
дивизий. Им противосто-
ят 15 дивизий нашей 6-й армии
и 6 из резерва... Если противник
перейдет в контрнаступление,
мы сумеем создать достаточно
прочную оборону. Развертывать
новые силы не нужно... Юж-
нее Намюра противник уступает
нам в численности. Соотно-
шение сил 2:1. Исход наступления
на Маасе решит, где и когда
мы сможем использовать это превосходство.
На этом участке
фронта никакими крупными подвижными
силами противник не
располагает...»
Никакими крупными силами противник
не располагает
на участке фронта, который на следующий
день был прорван?
16 мая премьер-министр Черчилль вылетел
в Париж для
выяснения обстановки. К полудню,
когда он направлялся в
министерство иностранных дел на
встречу с премьером Рей-
но и генералом Гамеленом, передовые
немецкие части уже
находились в 60 милях западнее Седана
и стремительно
продвигались по открытой местности,
не встречая никакого
сопротивления. Между ними и Парижем
или между ними и
Ла-Маншем не было никаких значительных
сил, однако,
Черчилль еще не знал об этом. «Где
стратегические резер-
вы? - обратился он к Гамелену и,
переходя на французский,
спросил: - А есть ли силы для маневра?»
Командующий
союзными армиями повернулся к нему
и, отрицательно кач-
нув головой и пожав плечами, ответил:
«Нет никаких»*.
*
После войны Гамелен утверждал, что ответил не «Нет никаких»,
а «Больше нет никаких». - Прим.
авт.
«Я был поражен, - писал впоследствии
Черчилль. - Это
было неслыханно, чтобы великая
армия, подвергнувшаяся напа-
дению, не держала никаких войск
в резерве. Я признался, что
это одна из самых больших неожиданностей
в моей жизни».
Едва ли это вызвало меньшее удивление
у немецкого вер-
ховного командования - по крайней
мере, у фюрера и его
генералов в ОКБ, если не у Гальдера.
Гитлер дважды заколе-
бался во время кампании на Западе,
которой руководил лично.
Первый раз он заколебался 17 мая,
когда нервное напря-
жение достигло наивысшей точки.
В то утро Гудериан, тан-
ковый корпус которого шел третьим
клином на Ла-Манш,
получил приказ остановиться там,
где его застанет приказ. По
данным воздушной разведки, проведенной
люфтваффе, фран-
цузы предпринимали крупное контрнаступление
с целью
отрезать танковые немецкие клинья,
вытянувшиеся в запад-
ном направлении от Седана. В связи
с этим Гитлер стал
поспешно совещаться с главнокомандующим
сухопутными
войсками Браухичем и Гальдером.
Он был уверен, что серь-
езная уфоза со стороны французов
нарастает с юга. Генерал
Рундштедт, командующий группой армий
«А», которая со-
ставляла основную силу, осуществившую
прорыв на Маасе,
поддержал фюрера, когда они обсуждали
этот вопрос позднее.
Он заметил, что ожидает «крупного
внезапного контрнаступ-
ления французов со стороны Вердена
и Шалон-сюр-Марн».
В лихорадочном мозгу Гитлера возникал
призрак второй
Марны*. «Я пристально слежу за этим,
— писал он на сле-
дующий день Муссолини. — Чудо нa
Марне, как в 1914 году,
не повторится!»
*
В сентябре 1914 года на реке Марна англо-французские войска
остановили наступление германской
амии. — Прим. тит. ред.
«Безрадостный день, — записал
в своем дневнике Гальдер
вечером 17 мая. — Фюрер ужасно
нервничает. Он боится соб-
ственного успеха, не хочет ничем
дисковать и охотнее всего
задержал бы наше дальнейшее проюижение.
Предлог — озабо-
ченность левым флангом! Переговоры...
вызвали лишь недоуме-
ние и сомнения».
Настроение у нацистского глгваря
не улучшилось и на
следующий день, несмотря на по'ок
сообщений, свидетель-
ствовавших о крахе французов. 18мая
Гальдер зафиксировал
в своем дневнике кризисное состошие
в настроении фюрера:
«Фюрер, непонятно почему, озабочен
южным флангом. Он
беснуется и кричит, что можно
погубить всю операцию и
поставить себя перед угрозой
поражения. Он и слушать не
хочет о продолжении операции
в западном направлении, не
говоря уже о юго-западном, и
все 'ще одержим идеей наступ-
ления на северо-запад. Это явилос,
предметом в высшей сте-
пени неприятной полемики междуфюрером,
с одной стороны,
и главкомом и мной — с другой...»
Генерал Йодль из ОКВ, для которого
фюрер почти все-
гда был прав, также отмечал разногласия
на самом высшем
уровне военного руководства.
«День огромного напряжения, -
писал он 18 мая. — Главно-
командующий сухопутными войскали
(Браухич) не претворил в
жизнь намерение как можно бытрее
наращивать силы на
новой фланговой позиции к югу...
/емедленный вызов Браухича
и Гальдера — и они получают катеорический
приказ немедлен-
но принять необходимые меры».
Однако Гальдер оказался npaв: у французов
не было ре-
зервов, чтобы предпринять контрнаступление
с юга. И хотя
танковые дивизии, проявляя нетерпение,
рвались в бой, по-
лученные приказы предписывали ограничиваться
«разведкой
боем» — именно это и было нужю,
чтобы продолжать оттес-
нять противника в сторону Ла-манша.
К утру 19 мая мощ-
ный клин в составе семи танковых
дивизий, безостановочно
продвигаясь от реки Соммы на север
мимо знаменитых полей
сражения времен первой мировой войны,
находился уже
примерно в 50 милях от Ла-Манша.
Вечером 10 мая, к удив-
лению штаба Гитлера, 2-я танковая
дивизия вышла к Абвилю
у устья Соммы. Бельгийцы, английские
экспедиционные силы
и три французские армии оказались
в западне.
«Фюрер вне себя от радости— записал
в тот вечер в своем
дневнике Йодль. - Самой высокой
похвалы достойны немецкая
армия и ее руководство. Фюрер
работает над проектом мир-
ного договора, не упуская из
вида основную мысль: возвращение
территорий, которые были отняты
у немецкого народа на
протяжении последних 400 лет,
и других ценностей...»
В архивных документах хранится специальный
меморан-
дум, зафиксировавший взволнованные
слова фюрера, которо-
му главнокомандующий сухопутными
войсками по телефону
доложил о захвате Абвиля. У армий
союзников оставалась
единственная надежда выйти из окружения
и избежать ката-
строфы - немедленно повернуть на
юго-запад, оторваться от
немецкой 6-й армии, которая наседала
на них, пробиться
через немецкий танковый клин, протянувшийся
через Север-
ную Францию к морю, и соединиться
со свежими француз-
скими силами, направлявшимися от
Соммы на север. По
существу к этому и сводился приказ
Гамелена, отданный им
утром 19 мая, но в тот же вечер
он был замещен генералом
Максимом Вейганом, который тут же
отменил его приказ.
Генерал Вейган, приобретший огромный
военный авторитет
еще в первую мировую войну, хотел
посоветоваться с союз-
ными командующими в Бельгии, прежде
чем принимать ка-
кие-либо решения. В результате,
пока Вейган пришел к тому
решению, которое уже принял его
предшественник, было
потеряно три дня. Задержка эта дорого
обошлась союзникам.
На севере имелось 40 французских,
английских и бельгийс-
ких дивизий, получивших боевой опыт,
и если бы они уда-
рили в южном направлении через немецкий
танковый клин
19 мая, как приказал Гамелен, то
могли бы вырваться из
западни. К тому же времени, когда
они предприняли попытку
действовать, связь между штабами
союзных войск наруши-
лась и в условиях сильного давления
со стороны противника
удары союзных армий оказались несогласованными.
Во вся-
ком случае, план Вейгана остался
существовать в его голове.
В действительности французские войска,
стоявшие на Сом-
ме, не двинулись с места.
Между тем немецкое верховное командование
бросило
все оказавшиеся в наличии пехотные
соединения, чтобы
расширить брешь, проделанную в войсках
союзников танко-
вым клином. К 24 мая танки Гудериана,
двигавшиеся вдоль
Ла-Манша от Абвиля, захватили Булонь
и окружили Кале,
два главных порта, и вышли к Гравлину,
расположенному
примерно в 20 милях от Дюнкерка.
В Бельгии фронт пере-
мещался в юго-западном направлении
по мере того, как
союзные войска пытались оторваться
от противника. И к
24 мая английские, французские и
бельгийские армии на
севере оказались загнанными в относительно
небольшой
треугольник, основание которого
составляло побережье Ла-
Манша, а вершина находилась где-то
в районе Валансьена,
примерно в 70 милях от побережья.
Теперь у союзников уже
не было надежды вырваться из окружения.
Оставалась лишь
надежда, и то слишком слабая, что
удастся осуществить
эвакуацию морем из Дюнкерка.
Именно в этот момент, 24 мая, когда
немецкие танки
уже находились на ближних подступах
к Дюнкерку, готовясь
нагнести завершающий удар вдоль
Аа-канала между Гравли-
ном и Сент-Омером, был получен странный
- а для насту-
павших солдат просто необъяснимый
- приказ прекратить
дальнейшее наступление. Это была
первая во второй миро-
вой войне крупная ошибка немецкого
верховного командо-
вания, ставшая предметом острейших
споров не только для
немецких генералов, но и для военных
историков, старав-
шихся выяснить, кто ответствен за
такой приказ и почему он
был отдан. К этому вопросу мы еще
вернемся и попытаемся
разобраться в потоке материалов,
которые в настоящее вре-
мя стали доступны для исследователей.
Каковы бы ни были
причины, побудившие отдать такой
приказ, он предоставил
союзникам, особенно англичанам,
отсрочку, приведшую к
чуду Дюнкерка. Но это чудо не спасло
бельгийцев.