Король Бельгии Леопольд
III сдался рано утром 28 мая.
Молодой упрямый правитель, разорвавший
альянс с Фран-
цией и Англией во имя абсурдного
нейтралитета, отказывав-
шийся восстановить этот альянс даже
тогда, когда стало
известно, что немцы готовят массированное
наступление
через бельгийскую границу, в самый
последний момент,
когда Гитлер уже нанес удар, обратившийся
к французам и
англичанам за военной помощью и
получивший ее, — те-
перь, в час отчаяния, дезертировал
и бросил их, открыв
дорогу немецким дивизиям, которые
ринулись во фланг
оказавшимся в западне англо-французским
войскам. Более
того, он сделал это, как заявил
в палате общин 4 июня
Черчилль, «без предварительной консультации,
без какого-
либо уведомления, без учета мнения
министров его прави-
тельства, поступив по своему усмотрению».
Практически он сделал это вопреки
единодушному мне-
нию бельгийского правительства,
указаниям которого со-
гласно конституции обязан был следовать.
25 мая, в 5 часов
пополудни, у короля состоялся откровенный
обмен мнени-
ями с тремя членами кабинета, включая
премьер-министра
и министра иностранных дел, по поводу
складывавшейся
обстановки: все участники совещания
настаивали, чтобы
король не сдавался в плен немцам,
ибо в противном случае
«его унизят и заставят играть ту
же роль, что играл чешский
президент Гаха». Министры также
напомнили ему, что он
является главой государства и одновременно
главнокоман-
дующим и что в худшем случае до
победы союзников он мог
бы выполнять функции главы государства
в изгнании, как
королева Голландии и король Норвегии.
«Я принял решение остаться, — заявил
Леопольд. — Дело
союзников проиграно».
27 мая, в 5 часов, он направил генерала
Деруссо, заме-
стителя начальника бельгийского
генерального штаба, к нем-
цам с просьбой о перемирии. В 10
часов вечера генерал
вернулся с немецкими условиями:
«Фюрер требует сложить
оружие безоговорочно». В 11 часов
вечера король согласился
на безоговорочную капитуляцию и
предложил прекратить
огонь в 4 часа утра следующего дня,
что и было сделано.
Премьер-министр Франции Поль Рейно
в своем гнев-
ном выступлении по парижскому радио
в резких выражени-
ях осудил капитуляцию Леопольда,
а бельгийский премьер в
более сдержанном тоне проинформировал
бельгийский на-
род о том, что король действовал
вопреки единодушному
мнению правительства, порвал связи
со своим народом и
более не в состоянии управлять страной
и что бельгийское
правительство в изгнании будет продолжать
борьбу. Высту-
пая в палате представителей 28 мая,
Черчилль оставил за
собой право дать оценку поступка
Леопольда позднее, но
уже 4 июня присоединился к общему
мнению и осудил
действия короля Бельгии.
Ожесточенные споры по этому вопросу
долго длились и
после войны. Защитники Леопольда,
а их оказалось немало
как внутри страны, так и за ее пределами,
считали, что он
поступил правильно и благородно,
решив разделить судьбу
своих солдат и всего бельгийского
народа. Они особенно
напирали на то, что, соглашаясь
на капитуляцию, король
действовал не как глава государства,
а как главнокомандую-
щий бельгийской армией.
То, что разбитые бельгийские войска
к 27 мая оказались
в отчаянном положении, бесспорно.
Они мужественно со-
гласились растянуть свой фронт,
чтобы дать возможность
англичанам и французам пробиваться
на юг, и этот растяну-
тый фронт быстро разваливался под
мощными ударами нем-
цев, хотя бельгийцы упорно оборонялись
на занятых рубе-
жах. Леопольду не сообщили, что
26 мая лорд Горт получил
из Лондона приказ отступать к Дюнкерку
и спасти то, что
еще можно спасти из английских экспедиционных
сил. Это
одна сторона доводов, но есть и
другая. Бельгийская армия
подчинялась общему союзному командованию,
а Леопольд
пошел на сепаратный мир без согласования
этого вопроса с
ним. В оправдание Леопольда приводят
тот факт, что 27 мая,
в 12.30, он направил Горту телеграмму,
в которой сообщал,
что скоро «вынужден будет капитулировать
во избежание
развала». Однако английский командующий
этой телеграм-
мы не получил. Впоследствии, давая
показания, он утверж-
дал, что впервые услышал о капитуляции
только после
11 вечера 27 мая и оказался «неожиданно
перед брешью
протяженностью 20 миль между Ипром
и морем, через ко-
торую танковые силы противника могли
выйти к побере-
жью». Генерал Вейган, являвшийся
для короля старшим
военачальником, узнал эту новость
из телеграммы от фран-
цузского офицера связи в бельгийском
штабе вскоре после
6 часов вечера. Она поразила его,
по утверждению команду-
ющего, «как гром среди ясного неба,
ведь никакого предуп-
реждения не было...»
Наконец, даже в роли главнокомандующего
вооружен-
ными силами Леопольд был обязан
в условиях конституци-
онной, демократической монархии
согласиться с единодуш-
ным мнением своего правительства.
Ни в этой роли, ни в
роли главы государства он не имел
полномочий на капиту-
ляцию по своему усмотрению. Окончательное
решение от-
носительно своего суверена — и это
было правомерно — вынес
бельгийский народ. Его попросили
вернуться на трон из
Швейцарии, где он нашел убежище
в конце войны, только
через пять лет после разгрома вермахта.
Когда 20 июля 1950
года после референдума, показавшего,
что 57 процентов
участвовавших в нем высказались
за возвращение Леополь-
да, такая просьба наконец поступила,
его появление в Бель-
гии вызвало столь бурную реакцию
со стороны народа, что
возникла угроза гражданской войны.
Вскоре король отрекся
от престола в пользу своего сына.
Что бы ни говорили о поведении Леопольда,
не может
быть никаких споров, хотя они и
велись: его армия вела себя
мужественно. В течение нескольких
дней мая я шел по
следам 6-й армии Рейхенау через
Бельгию и видел собствен-
ными глазами, с каким упорством
сражались бельгийские
солдаты в самых неблагоприятных
условиях. Их не сломило
ни огромное численное превосходство
противника, ни без-
раздельное господство в воздухе
пикирующих бомбардиров-
щиков, беспрепятственно обрушивавших
свой смертонос-
ный груз, ни попытки немецких танков
прорвать бельгийскую
оборону. Этого нельзя сказать о
некоторых других войсках
союзников, участвовавших в кампании.
Бельгийцы стойко
держались в течение 18 суток и держались
бы гораздо доль-
ше, если бы, подобно английским
экспедиционным силам и
французским северным армиям, не
угодили в западню, при-
чем не по своей вине.