В то время как летом 1940
года Гитлер был занят
завоеванием Запада, Сталин, воспользовавшись
этим обсто-
ятельством, вступил на территорию
Прибалтийских госу-
дарств, а также двинулся в сторону
Балкан*.
*
Непосредственной причиной воины с Финляндией и вступления
летом 1940 года советских войск
на территорию Прибалтийских государств и Бессарабии явились поражение англо-французской
коалиции и - как следствие - резко возросшая угроза нацистской агрессии
против СССР, использования указанных стран и территорий в этих целях. -
Прим. тит. ред.
На первый взгляд отношения между
двумя диктатурами
складывались дружественные. Молотов,
работая на Сталина,
не упускал случая польстить немцам
в связи с каждым
новым актом агрессии. Когда 9 апреля
1940 года Германия
вторглась в Норвегию и Данию, советский
комиссар по
иностранным делам поспешил заверить
посла Шуленбурга,
что «Советское правительство с пониманием
относится к
тем мерам, которые были навязаны
Германии». «Мы желаем
Германии, - уверял Молотов, - полного
успеха в ее оборо-
нительных мерах».
Спустя месяц, когда немецкий посол
нанес визит Моло-
тову, чтобы официально проинформировать
его о наступле-
нии вермахта на Западе, которое
в соответствии с инструк-
цией Риббентропа «было вынужденной
мерой, предпринятой
Германией ввиду нависшей угрозы
англо-французского на-
ступления на Рур через Бельгию и
Голландию», советский
государственный деятель вновь выразил
ему свое удовлетво-
рение. «Молотов отнесся к моему
сообщению с понимани-
ем», - телеграфировал Шуленбург
в Берлин.
17 июня Молотов вызвал Шуленбурга,
чтобы от имени
Советского правительства принести
поздравления «с блестя-
щим успехом германского вермахта».
У комиссара по иностранным делам
было припасено еще
кое-что, но это «кое-что» для немецкого
уха оказалось не
особенно приятным. Молотов — можно
при этом вообразить
блеск его глаз - информировал немецкого
посла, как в «сроч-
ном порядке» телеграфировал в Берлин
последний, о «совет-
ских акциях против Прибалтийских
государств», добавив
«что стало необходимым положить
конец всем интригам
посредством которых Англия и Франция
пытаются сеять
разлад и недоверие между Германией
и Советским Союзом
в Прибалтийских государствах». Чтобы
покончить с таким
«разладом». Советское правительство,
добавил Молотов, на-
правило «специальных эмиссаров»
в эти три Прибалтийские
страны: Деканозова - в Литву, Вышинского
- в Латвию,
Жданова - в Эстонию. Все трое слыли
искуснейшими ста-
линскими интриганами.
Свою миссию они выполнили с той добросовестностью,
какой можно было ожидать от этого
трио, особенно от двух
последних. Уже 14 июня, когда германские
войска вступали
в Париж, Советское правительство
направило Литве ульти-
матум с требованием отставки ее
правительства, ареста не-
которых из его членов и права ввести
такое количество
войск Красной Армии, какое сочтет
необходимым. Хотя
литовское правительство и приняло
ультиматум, Москву это
не удовлетворило, и на следующий
день, 15 июня, советские
войска оккупировали эту единственную
из Прибалтийских
стран, граничащую с Германией. Еще
через пару дней ана-
логичные советские ультиматумы были
направлены Латвии
и Эстонии, после чего они также
были оккупированы совет-
скими войсками.
В данном случае Сталин мог быть столь
же жестоким и
беспощадным, как и Гитлер, и даже
еще более циничным.
Подавив прессу, арестовав политических
лидеров и объявив
все партии, за исключением коммунистических,
вне закона,
русские устроили 14 июля инсценировку
выборов во всех
трех государствах. После того как
таким образом «избран-
ные» парламенты проголосовали за
присоединение своих
стран к Советскому Союзу, Верховный
Совет (парламент)
России принял их в свое отечество:
Литву- 3 августа, Лат-
вию - 5 августа, Эстонию - 6 августа.
Адольф Гитлер был унижен, но, занятый
подготовкой к
вторжению в Англию, не мог ничего
поделать. Письма по-
слов этих трех Прибалтийских стран
в Берлине с'протестами
против русской агрессии были возвращены
им по указанию
Риббентропа. Чтобы еще сильнее унизить
немцев, Молотов
11 августа предъявил им бесцеремонное
требование ликви-
дировать дипломатические представительства
в Каунасе, Риге
и Таллинне в течение двух недель
и закрыть консульства
к 1 сентября.
Захват Прибалтийских государств не
удовлетворил аппе-
тита Сталина. В результате поразительно
быстрого развала
англо-французских армий создались
благоприятные усло-
вия, побуждавшие Сталина захватить
столько, сколько воз-
можно. Очевидно, он полагал, что
времени терять нельзя.
23 июня, на второй день после официальной
капитуля-
ции Франции и подписания перемирия
в Компьене, Моло-
тов опять пригласил нацистского
посла в Москве, чтобы
сообщить ему, что «решение бессарабского
вопроса не тер-
пит более отлагательств. Советское
правительство полно ре-
шимости использовать силу, если
румынское правительство
отклонит мирное соглашение». Советское
правительство
ожидает, добавил Молотов, что Германия
не только не по-
мешает, но и поддержит Советы в
их действиях. Более того,
«Советы претендуют также на Буковину».
Бессарабия была
отторгнута от России Румынией в
конце первой мировой
войны, но Буковина никогда ей не
принадлежала. Она вхо-
дила в состав Австро-Венгрии, пока
в 1919 году ее не захва-
тила Румыния. На переговорах в Москве
по поводу заклю-
чения нацистско-советского пакта
Риббентроп — теперь он
напомнил об этом Гитлеру- был вынужден
уступить рус-
ским Бессарабию, но он никогда не
давал согласия вклю-
чить в сферу их интересов Буковину.
В Берлине возникла определенная тревога,
которая рас-
пространилась и на штаб ОКВ на Западе.
Вермахт зависел от
румынской нефти, а Германия, кроме
того, получала из этой
балканской страны продовольствие
и фураж. Все это будет
потеряно, если Красная Армия оккупирует
Румынию. Неза-
долго до того, 23 мая, в самый разгар
сражения за Францию,
румынский генеральный штаб послал
в ОКВ сигнал SOS,
информируя немцев о том, что советские
войска сосредото-
чиваются у румынской границы.
На следующий день Йодль суммировал
реакцию на это
сообщение в штабе Гитлера: «Обстановка
на Востоке стано-
вится угрожающей из-за сосредоточения
русских сил у гра-
ниц Бессарабии».
В ночь на 26 июня Россия вручила
Румынии ультиматум,
требуя передать ей Бессарабию и
Северную Буковину. Ответ
необходимо было дать на следующий
день. Охваченный па-
никой Риббентроп прямо из своего
поезда направил сроч-
ные указания своему послу в Бухаресте:
посоветовать ру-
мынскому правительству пойти на
уступки, что то и сделало
27 июня. А уже на следующий день
советские войска заняли
вновь обретенные территории, а в
Берлине с облегчением
вздохнули, что по крайней мере богатые
источники нефти и
продовольствия не были отобраны
у Германии.
Из этих действий и из секретных немецких
документов
очевидно, что, хотя Сталин и стремился
захватить все что
можно в Восточной Европе, пока немцы
были связаны по
рукам и ногам на Западе, он не желал
разрыва с Гитлером
и даже не помышлял об этом.
К концу июня Черчилль в личном письме
пытался пре-
достеречь Сталина об опасности немецких
завоеваний для
России, как и для Англии. Советский
диктатор даже не
потрудился ответить; вероятно, он,
как и другие, считал,
что с Англией покончено. И он выболтал
немцам то, что
так беспокоило английское правительство.
Сэр Стаффорд
Криппс, один из лидеров левого крыла
лейбористской
партии, которого премьер-министр
срочно направил в
Москву новым британским послом в
надежде вызвать бо-
лее глубокий отклик в сердцах большевиков,
- безнадеж-
ное предприятие, как он позднее
с горечью признавал, -
был принят Сталиным в начале июля.
Состоялась беседа,
которую Черчилль охарактеризовал
как «формальную и
холодную». А 13 июля Молотов по
указанию Сталина вру-
чил немецкому послу памятную записку
о содержании этой
конфиденциальной беседы.
Это весьма любопытный документ. Он,
как ни один
другой источник, свидетельствует
об ограниченности хо-
лодных внешнеполитических расчетов
советского диктато-
ра. Шуленбург срочной шифрованной
телеграммой тут же
передал в Берлин содержание памятной
записки. Риббен-
троп был настолько признателен за
ее содержание, что
просил передать Советскому правительству,
как «высоко он
ценит полученную информацию». В
памятной записке го-
ворилось:
«Криппс настаивал, чтобы Сталин
изложил свою позицию
по принципиальному вопросу, утверждая,
что английское пра-
вительство убеждено: Германия
стремилась к установлению
своей гегемонии в Европе... Это
угроза как Советскому Союзу,
так и Англии. Поэтому обеим странам
следовало бы вырабо-
тать общую политику защиты от
Германии и восстановить
баланс сил в Европе...»
Ответы Сталина приводятся в следующем
виде:
«Сталин не видит какой-либо угрозы
гегемонии со стороны
любой страны Европы, и еще меньше
страшит его, что Европа
может быть поглощена Германией.
Сталин следит за полити-
кой Германии и хорошо знает нескольких
деятелей Германии.
Он не обнаружил какого-либо желания
с их стороны прогло-
тить европейские страны. Сталин
не считает, что военные
успехи Германии представляют
угрозу для Советского Союза и
его дружественных отношений с
ней...»
Просто поразительны такая самоуверенность
и полней-
шее невежество. Конечно, русскому
тирану не было извес-
тно, какие тайные замыслы зрели
в голове Гитлера, но
поведение фюрера в недалеком прошлом,
его амбиции и
ошеломляюще быстрые завоевания должны
были именно
теперь стать серьезным предостережением
о страшной угро-
зе, нависшей над Советским Союзом.
Однако, сколь это ни
непостижимо, предостережением они
не стали.
Из захваченных нацистских документов
и свидетельских
показаний многих действующих лиц
этой великой драмы,
которая разыгрывалась в тот год
на огромных пространствах
Западной Европы, явствует, что в
тот момент, когда Сталин
упивался самодовольством, Гитлер
обдумывал планы напа-
дения на Советский Союз и его уничтожения.
Основополагающая идея уходила в далекое
прошлое, по
меньшей мере на пятнадцать лет назад,
- к «Майн кампф».
«Итак, ныне мы, национал-социалисты,
- писал Гитлер, -
возвращаемся к тому, что было
шесть столетий назад. Мы
прекращаем бесконечное германское
движение на юг и запад
Европы и обращаем наши взоры
в сторону земель на Востоке...
Когда мы говорим сегодня о приобретении
новых земель и
нового пространства в Европе,
то в первую очередь думаем о
России и о подчиненных ей окраинных
государствах. Кажется,
будто сама судьба указывает нам
дорогу туда... Эта колос-
сальная империя на Востоке созрела
для ее ликвидации, и конец
еврейского господства в России
станет концом России как
государства».
Эта основополагающая идея не исчезла
из головы Гитле-
ра, и его пакт со Сталиным вовсе
не отверг ее, а только
отодвинул сроки осуществления. Однако
ненадолго. Уже
через два месяца после подписания
пакта, которым он вос-
пользовался, чтобы уничтожить Польшу,
фюрер дал указа-
ние руководству армии рассматривать
захваченную польскую
территорию «как район сосредоточения
для будущих немец-
ких операций». Это указание поступило
18 октября, и Галь-
дер зафиксировал его в своем дневнике*.
*
Гитлер особо подчеркнул, как необходимо содержать в порядке
железные и шоссейные дороги, проходящие
по территории Польши -
«немецкому плацдарму на будущее»
(Гальдер Ф. Военный дневник, т. 1, с. 158).- Прим. тит. ред.
Пять недель спустя, когда 23 ноября
он разглагольство-
вал в присутствии своих генералов,
противившихся наступ-
лению на Западе, Россия не выпала
из его поля зрения. «Мы
сможем противостоять России, - заявил
он, - лишь тогда,
когда обретем свободу на Западе».
В то время Гитлеру не
давала покоя война на два фронта
(кошмар для немецких
генералов целого столетия), и он
долго распространялся по
этому поводу. Он не повторит ошибки
бывших германских
правителей; он будет следить за
тем, чтобы армия в каждый
конкретный момент воевала на одном
фронте.
И кажется вполне естественным, что
именно тогда, когда
пала Франция, когда английская армия
спаслась бегством
через Ла-Манш, но угроза разгрома
Англии оставалась ре-
альной, помыслы Гитлера снова устремились
в сторону Рос-
сии. Ибо теперь он обрел свободу
на Западе, то есть выпол-
нил первое упомянутое им в речи
условие, необходимое,
чтобы суметь «противостоять России».
Быстрота, с какой
Сталин захватил в июне Прибалтийские
государства и две
румынские провинции, подтолкнула
Гитлера к принятию
решения.
В настоящее время появилась возможность
проследить
момент принятия этого решения. Йодль
говорит, что «фун-
даментальное решение» было принято
«еще во время запад-
ной кампании». Полковник Вальтер
Варлимонт, заместитель
Иодля в ОКВ, вспоминает, что 29
июля Йодль сообщил на
совещании офицеров оперативного
отдела, что «Гитлер на-
меревается напасть на СССР весной
1941 года». Несколько
раньше Йодль говорил, что Гитлер
сказал Кейтелю о своем
намерении «предпринять наступление
против СССР осенью
19.40 года». Но это было слишком
даже для Кейтеля, и он
принялся отговаривать фюрера, ссылаясь
не только на осен-
нее ненастье, но и на трудности
переброски основной массы
сухопутных войск с Запада на Восток,
что делало наступле-
ние невозможным. К моменту совещания,
по словам Варли-
монта, «дата задуманного наступления
(против России) была
передвинута на весну 1941 года».
Еще за неделю до этого, как явствует
из дневника Галь-
дера, фюрер считал возможным начать
кампанию в России
осенью этого года, если не будет
предпринято вторжение в
Англию. На военном совещании в Берлине
21 июля он
приказал Браухичу заняться приготовлениями
к наступле-
нию на Россию. Что главнокомандующий
сухопутными вой-
сками и его генеральный штаб уже
думали над этой пробле-
мой, хотя и не слишком долго, видно
из его ответов фюреру.
Браухич заверил вождя, что «кампания
продлится от четырех
до шести недель», что ее целью будет
«нанесение поражения
русской армии или по крайней мере
оккупация достаточно
протяженной русской территории,
чтобы советские бомбар-
дировщики не могли долететь до Берлина
или Силезского
промышленного бассейна, в то время
как бомбардировщики
люфтваффе могли бы долетать до всех
важных объектов в
Советском Союзе». По мнению Браухича,
для выполнения
этой задачи требовалось от 80 до
100 немецких дивизий;
советские силы он оценивал как «50-75
хороших дивизий».
Заметки Гальдера о том, что говорил
ему о совещании Бра-
ухич, подтверждают, что Гитлера
захваты, предпринятые на
Востоке Сталиным, глубоко уязвили,
что, по мнению фюре-
ра, советский диктатор «кокетничал
с Англией» для того,
чтобы воодушевлять англичан на продолжение
борьбы, но
он не видел никаких признаков, указывавших
на приготов-
ление России к вступлению в войну
против Германии.
К моменту следующего совещания, которое
состоялось в
Бергхофе 31 июля 1940 года, перспектива
вторжения на
Британские острова стала еще более
неопределенной, и это
подтолкнуло Гитлера впервые во всеуслышание
заявить ру-
ководителям армии о своем решении
напасть на Россию.
Гальдер присутствовал на этом совещании
и затем со сте-
нографической точностью зафиксировал
все, что сказал дик-
татор. Эти записи свидетельствуют,
что Гитлер не только
принял окончательное решение вторгнуться
в Россию буду-
щей весной, но и выработал основные
стратегические цели
кампании.
«Надежда Англии - Россия и Америка,
- заявил он. - Если
Рухнут надежды на Россию, Америка
также отпадет от
Англии, так как разгром России
будет иметь следствием не-
вероятное усиление Японии в Восточной
Азии».
Чем больше Гитлер думал об этом,
тем больше убеждал-
ся, что упорная решимость Англии
продолжать войну связа-
на с надеждами на Россию.
«В Лондоне что-то произошло! Англичане
совсем было пали
духом, теперь они вдруг снова
воспрянули.
Подслушанные разговоры. Россия
недовольна быстрым раз-
витием событий в Западной Европе.
Достаточно России ска-
зать Англии, что она не хочет
видеть Германию слишком
сильной, чтобы англичане уцепились
за это заявление, как
утопающий за соломинку, и начали
надеяться, что через шесть-
восемь месяцев дела обернутся
совсем по-другому.
Если Россия будет разгромлена,
Англия потеряет после-
днюю надежду. Тогда господствовать
в Европе и на Балканах
будет Германия.
Вывод: в соответствии с этим рассуждением
Россия дол-
жна быть ликвидирована. Срок
— весна 1941 года. Чем скорее
мы разобьем Россию, тем лучше».
Затем нацистский диктатор подробно
остановился на
своих стратегических планах, которые,
как это было очевид-
но для генералов, давно зрели в
его голове, несмотря на
огромную занятость в связи с ведением
войны на Западе.
«Операция будет иметь смысл только
в том случае, если
мы одним стремительным ударом
разгромим все государство
целиком. Только захвата какой-то
части территории недо-
статочно...
Цель — уничтожение жизненной силы
России. Операция
распадается на:
1-й удар: Киев, выход на Днепр;
авиация разрушает пере-
правы. Одесса.
2-й удар: через Прибалтийские
государства на Москву; в
дальнейшем двусторонний удар
с севера и юга; позже — част-
ная операция по овладению районом
Баку».
Сама мысль о подобных завоеваниях
приводила Гитлера
в возбуждение; мысленно он уже решил,
что будет делать с
вновь завоеванными землями. Он сразу
же аннексирует Укра-
ину, Белоруссию и Прибалтийские
страны, а территорию
Финляндии расширит до Белого моря.
Для проведения кам-
пании на Востоке он выделит 120
дивизий, оставив 60 ди-
визий для обороны на Западе и в
Скандинавии. Наступле-
ние начнется в мае 1941 года, для
полного же осуществления
кампании потребуется до пяти месяцев.
К зиме она должна
завершиться. Он предпочел бы провести
кампанию в этом
году, но это оказалось невозможно.
На следующий день, 1 августа, Гальдер
с офицерами
генерального штаба приступил к разработке
планов новой
операции. Хотя позднее он утверждал,
что противился самой
идее нападения на Советский Союз,
считая ее безумной, его
дневниковые записи показывают, что
он с большим энтузи-
азмом взялся за новую, захватывающую
задачу.
Теперь планирование шло с типичной
немецкой тща-
тельностью на трех уровнях: на уровне
генерального штаба
сухопутных войск, в оперативном
отделе Варлимонта в ОКВ
и в секторе экономики и вооружений
ОКВ под руковод-
ством генерала Томаса. 14 августа
Геринг проинструктиро-
вал Томаса, сообщив ему, что по
желанию фюрера поставки
в Россию заказанных ею товаров должны
продолжаться «толь-
ко до весны 1941 года»*. Между тем
служба Томаса обязана
была подготовить детальный обзор
советской промышлен-
ности, транспорта и нефтеносных
центров в качестве руко-
водства при выборе целей, а позднее
— в помощь по адми-
нистративному управлению Россией.
*
В своем докладе по этому вопросу Томас подчеркивает, насколько точно производились
советские поставки в Германию. Не без удивлечия он замечает, что фактически
они продолжались до самого момента вторжения, даже в последние несколько
дней велись поставки индийского каучука с Дальнего Востока по скоростным
дорогам (предположительно - по Транссибирской магистрали). - Прим. авт.
За несколько дней до этого, 9 августа,
Варлимонт выпу-
стил свою первую директиву по подготовке
районов развер-
тывания на Востоке для прыжка на
Советский Союз. Кодо-
вое наименование - «Строительство
на Востоке». 26 августа
Гитлер приказал перебросить с Запада
в Польшу десять
пехотных и две танковые дивизии.
Танковые части, уточнил
Гитлер, должны быть сосредоточены
в юго-восточной части
Польши, с тем чтобы они могли вмешаться
в случае необ-
ходимости и защитить румынские нефтеносные
районы. Пе-
ревод крупных контингентов на Восток
невозможно было
осуществить, не вызвав подозрений
у Сталина, и немцы
прибегли к многочисленным ухищрениям,
чтобы этого- не
допустить. Поскольку некоторые передвижения
войск скрыть
просто невозможно, то военному атташе
в Москве генералу
Эрнсту Кестрингу было поручено проинформировать
совет-
скип Генеральный штаб, что это всего-навсего
замена более
возрастных контингентов молодыми.
6 сентября Йодль из-
дал директиву по маскировке и введению
противника в
заблуждение*: «Из этих наших перегруппировок
у России ни
в коем случае не должно сложиться
впечатление, что мы
подготавливаем наступление на Восток».
*
Немцы держали в Польше только семь дивизий, две из которых
были переброшены на Запад во время
весенней кампании. Гальдер
сострил, что этих войск едва хватало
для обеспечения таможенной
службы. Если бы Сталин развернул
наступление на Германию в июне 1940 года, то Красная Армия, вероятно, дошла
бы до Берлина, прежде чем немцы сумели бы организовать более или менее
серьезное сопротивление. - Прим. авт.
Чтобы командование вооруженных сил
не почивало на
лаврах после крупных летних побед,
Гитлер издал 12 ноября
1940 года совершенно секретную директиву,
изложив новые
военные задачи по всей Европе и
за ее пределами. Мы еще
вернемся к некоторым из них. Нас
же здесь интересует
часть, относящаяся к Советскому
Союзу:
«Политические переговоры с целью
выяснить позицию Рос-
сии на ближайшее время начаты.
Независимо от того, какие
результаты будут иметь переговоры,
продолжать все приго-
товления в отношении Востока,
приказ о которых уже был
отдан ранее устно...»
Кстати, буквально в тот самый день,
12 ноября. Молотов
прибыл в Берлин, чтобы продолжить
вышеупомянутые по-
литические переговоры с самим Гитлером.