Капитан 1 ранга Карл Дёниц, командующий
германским подводным флотом, столкнувшись с перспективой начала войны,
понимал, что флот слабо оснащён для ведения боевых действий. 1 сентября
1939 года Адольф Гитлер без предупреждения напал на Польшу. Само вторжение
не вызвало проблемы для Дёница, который был готов поддержать его. Он разместил
двадцать четыре подводные лодки прибрежного действия в Балтийском и Северном
морях для противодействия крохотному польскому флоту и кораблям западных
союзников Польши, таких, как Франция, которые могли прийти ей на помощь.
|
|
|
Командующий
подводным флотом Карл Дёниц (крайний справа) стоитрядом с адмиралом Эрихом
Редером на капитанском мостике новой подводной лодки в октябре 1939г.
|
Беспокоило Дёница то, что могла
возникнуть более серьезная война, чем это вторжение. В течение нескольких
лет, а в последние месяцы с возрастающей настойчивостью, Дёниц утверждал,
что ни подводный флот, ни в целом военно-морские силы Германии не готовы
для борьбы с английским флотом, самым мощным в мире. Немцы имели лишь два
линкора против пятнадцати английских и ни одного авианосца, в то время
как англичане имели
шесть. Английский военно-морской
флот насчитывал в восемь раз больше крейсеров и в пять раз больше эсминцев
и торпедных катеров, чем германский. Рейх не мог рассчитывать на успешные
действия против англичан в высокоширотных морях. Правда, островное государство
было уязвимым при тактике подрыва торгового судоходства, от которого зависело
его выживание. Но для такой большой задачи, которую определял Дёниц, ему
требовалось не 56 подводных лодок, которые находились под его командованием
в конце лета 1939 года, а по крайней мере 300.
Когда он поставил этот вопрос перед
главнокомандующим военно-морскими силами Эрихом Редером во время учений
в Балтийском море в июле, адмирал заверил, что они не допустят, чтобы конфликт
с Польшей перерос в большую войну. Гитлер всё держит в своих руках, настаивал
Редер. Как и Дёниц, он страстно противился втягиванию Германии в войну
на два фронта, но Гитлер клялся, что рейх не будет воевать с Англией, и
Редер поверил ему.
Эту уверенность он подтвердил в
речи перед офицерами 22 июля: "Не верьте, что фюрер приведёт нас в такое
безнадёжное положение", — сказал адмирал.
К тому времени Гитлер уже удивил
своих военачальников, как и обозревателей всего мира, ремилитаризацией
Рейнской области и захватом Австрии и Чехословакии. Казалось возможным
думать, что и теперь он сможет выйти сухим из воды с сокрушением Польши.
В тот день, когда Редер выступил с речью, Дёниц оставил командование подводными
лодками, поскольку ему полагалось полтора месяца отдыха для восстановления
сил после четырёх лет беспрерывного труда по созданию сильного подводного
флота.
Но 15 августа его отозвали, так
как в стране началась мобилизация.
У Дёница было два командных пункта
для подводного флота. Один на борту корабля в Киле, основной немецкой базе
на Балтике, а другой в казармах Вильгельмсхафена на Северном море. Всё
более и более сомневаясь, что война ограничится Балтийским морем, он оставался
в Киле до конца августа, а 31 числа отправился на запад, в Вильгельмсхафен,
несмотря на то, что отказывался гнать от себя мысль о возможности англичан
прийти на помощь Польше и не допустить ее падения. В половине седьмого
вечера того же дня Дёниц направил распоряжение всем подводным лодкам: "Никаких
нападений на английские силы, за исключением самообороны или особого приказа.
Отношение западных держав остаётся
неясным".
Когда на следующее утро немцы нанесли
удары по Польше, Лондон колебался и терзался. После 48 часов мучительного
напряжения Великобритания объявила Германии войну. Английское военно-морское
ведомство направило лаконичный открытый сигнал всем кораблям в море: "Тотальная
Германии".
Через несколько минут копия перехваченного
сообщения была вручена Дёницу. Ошеломлённый смыслом радиограммы, он метался
взад и вперёд в своём кабинете, бормоча: "Господи! Итак, снова война против
Англии!". Когда понял, что подчинённые с удивлением уставились на него,
он вышел из комнаты. Через полчаса Дёниц вернулся как и раньше непреклонным
командиром, готовым столкнуться в любом конфликте, который по его убеждению
должен скоро наступить. "Мы знаем нашего врага, — сказал он подчинённым.
— Теперь у нас есть оружие (он имел в виду подводный флот) и руководители,
которые могут встретить врага. Война будет долгой, но если каждый из нас
выполнит свои обязанности, мы победим. Теперь перейдём к нашим задачам!".
Гросс-адмирал Редер был также глубоко
расстроен вступлением Англии в войну 3 сентября. Он услышал новость в полдень,
когда председательствовал на совещании в штабе. Редер также вышел из комнаты,
чтобы скрыть свое отчаяние от подчинённых и написать горькую памятную записку.
Если бы он получил на строительство кораблей обещанные Гитлером пять лет,
считал адмирал, то флот был бы готов противостоять британскому флоту и
осуществлять экономическую блокаду Британских островов, вынудив англичан
принять угодное фюреру "окончательное решение английского вопроса". Теперь
же, продолжал Редер, единственное, что осталось германскому флоту, это
показать умение погибнуть с честью.
В тот субботний день подводники немецкого
флота получили от своих удручённых командиров лаконичный приказ "немедленно
начать боевые действия против англичан". И на следующий день, как бы в
подтверждение мрачных ожиданий Дёница, воздух над Вильгельмсхафеном вибрировал
от гудения английских бомбардировщиков и содрогался от их бомбовых ударов.
Несмотря на пессимизм Дёница, его
на вид неадекватный подводный флот готовились сделать оружием, которого
руководители Великобритании и ее союзники боялись больше всего. Бронетехника
и пехота, соединённые в дивизии, громили Европу и угрожали вторжением Англии,
а люфтваффе бомбили Лондон с воздуха. Однако не они, а одиночные рейды
подлодок Дёница и так называемые "волчьи стаи", скорее всего, приблизят
удушение непокорной страны. Немецкие подводные лодки потопят транспортные
суда союзников и нейтральных стран общим водоизмещением в 14 миллионов
тонн, с грузами, предназначавшимися для вооруженной борьбы и обеспечения
населения. "Единственная вещь, которая действительно пугала меня во время
войны, — напишет Уинстон Черчилль через несколько лет, — это опасность
подводных лодок".
***
Мрачный Карл Дёниц, освобождённый
из английского лагеря для военнопленных, где он провёл последние месяцы
Первой мировой войны, доложил по команде о своем возвращении в июле 1919
года на немецкой базе в Киле.
Среднего роста, худощавый, Дёниц
по виду казался выше, благодаря ястребиной внешности и прямой фигуре. Приветствием
ему от командира Отто Шульца, бывшего боевого офицера, который стал теперь
адъютантом командующего флотом, был прямой вопрос: "Вы собираетесь остаться
с нами, Дёниц?"
Такой вопрос являлся знаком уважения:
по Версальскому договору, германскому флоту в послевоенный период разрешалось
иметь не более 1 500 офицеров, поэтому только лучших приглашали остаться
для продолжения службы. Дёниц имел прекрасные отзывы с тех нор, как пришёл
на флот и 1910 году в возрасте восемнадцати лет. Хотя его происхождение
из средней буржуазии свидетельствовало об отсутствии особой традиции военной
службы, он хорошо воспринял строгие порядки и дисциплину обожаемого им
прусского офицерского корпуса. Его добросовестное отношение к службе, помноженное
на живой ум и заботу о благополучии подчинённых, которое не всегда проявляли
даже потомственные прусские юнкера, было тепло принято на флоте и обеспечило
Дёницу постоянное продвижение.
Он начал Первую мировую войну летчиком-наблюдателем,
затем стал командиром эскадрильи морской авиации, а в 1916 году его перевели
на подводную лодку. В самостоятельное командование Дёниц получил субмарину
в 1918 году. В этой должности он пережил инцидент, в результате которого
попал в плен и был интернирован англичанами. Это произошло 4 октября 1918
года в Средиземном море не далеко от южного берега Сицилии. Дёниц, находясь
в подводном положении, приготовился повторить торпедную атаку английского
конвоя, но неожиданно его подлодка, имевшая конструктивный недостаток,
начала стремительно проваливаться в глубину. Только самообладание и умелые
действия командира обеспечили её аварийное всплытие на
поверхность, но произошло оно в
центре боевых кораблей охранения конноя.
Дёницу и его команде пришлось оставить
корабль. Англичане подобрали его, и он провёл несколько месяцев в тюрьме
до того, как был репатриирован.
Однако в 1919 году Дёниц, перед тем
как решить, остаться ли ему в послевоенном флоте, захотел узнать о гарантиях
на перспективу. Именно поэтому на вопрос адъютанта он ответил одним из
своих вопросов: "Вы думаете, у нас снова будут подводные лодки?"
К тому времени Дёниц хорошо знал,
что Версальский договор разрешал Германии иметь лишь небольшой флот с несколькими
десятками надводных кораблей береговой охраны; без подводных лодок и авиации.
Но он также хорошо понимал, что ничего в Германии не происходит так, как
предписывается. Ключевые фигуры, как в правительстве, так и среди военных,
уже изыскивали способы обхода ограничений Версаля для перевооружения и
воссоздания германских вооружённых сил. Поэтому у Шульца, в свою очередь,
был
готов ответ: "Вещи не будут такими,
как сейчас, сказал он. Через пару лет или больше,
я надеюсь, у нас снова будут подводные лодки".
После этих слов Дёниц быстро и с
воодушевлением подписался, чтобы помогать Шульцу в отборе людей, которые
возродят флот. Процесс был прерван в марте 1920 года, когда несколько высокопоставленных
адмиралов приоединились к реакционному путчу, в ходе которого на короткое
время в Берлине образовалось новое правительство, возглавляемое неприметным
гражданским служащим Вольфгангом Каппом. Режим Каппа продержался всего
пять дней и Дёниц искусно славировал в опасной ситуации. Перед этим он
получил в командование торпедный катер с преданным экипажем и на время
покинул Киль, возвратившись после того, как сложная ситуация закончилась.
Веймарское правительство наказало
нескольких мятежных офицеров, а остальные вернулись к делам перевооружения.
Дёница назначили командиром торпедного катера, приписанного к балтийскому
порту Свииемюнде.
В течение почти пятнадцати лет Дёниц
будет весьма близок к тому, чтобы заполучить в командование подводную лодку.
Шульц очень верно определил время, которое потребуется для скрытного восстановления
подводного флота. Действительно, все силы военно-морского флота столкнулись
с серьезными трудностями строительства под пристальными взорами инспекторов
Контрольной комиссии западных держав. Если сухопутные войска как-то могли
припрятывать своё запрещённое вооружение, авиация могла содержать некоторое
число самолётов в отдалённых русских ангарах, то где мог
военный флот тайно строить надводные
корабли или подводные лодки? Тем не менее работы развертывались и финансировались.
Были созданы секретные фонды, подбирались надёжные люди в штаты несуществующих
организаций и в скрытых учреждениях осуществлялось планирование. С помощью
нехитрых комбинаций значительные суммы неучтённых денег направлялись в
концерн в Голландии, известный как "Голландское бюро но развитию подводных
лодок", где немецкие морские инженеры и офицеры н штатском проектировали
и помогали строить подводные лодки для продажи различным странам. Перед
их отправкой заказчику немецкие экипажи брали лодки на необычно длительные
и тщательные ходовые испытания, накапливая необходимый опыт.
Между тем Дёниц сосредоточился на
своей службе. Он с упорством включился имеете с командой торпедного катера
в боевую подготовку, планируя и проводя учения, как будто война уже надвигалась.
Он продумывал и отрабатывал новую тактику и приёмы, сурово критиковал за
недостатки.
Командир не жалел ни себя, ни своих
подчиненных, но всегда делил с ними тяготы и трудности, чтобы развивать
чувство товарищества. В данной Дёницу в 1921 году аттестации, начальник
отметил его "примерную службу и полнейшую преданность своим обязанностям".
После трёх лет службы на торпедных
катерах, в 1923 году Дёница перевели в штаб в Киле, чтобы консультировать
по новой тактике применения подводных лодок и развитию способов глубоких
погружений. Там он встретил перспективных морских офицеров, включая Эриха
Редера, позднее контр-адмирала, и Вильгельма Канариса, который затем станет
руководителем абвера, разведывательной службы высшего командования вооружённых
сил. Он разделял с этими людьми не только преданность германскому флоту,
но и глубокую ненависть к коммунизму, чувство стыда за итоги Первой мировой
войны, неудовлетворённость беспомощным
Веймарским правительством и, в конечном счёте, растущую симпатию к нацистской
партии.
Схожие по воззрениям люди в свою
очередь увидели в Дёнице исключительно ценного руководителя для будущих
военно-морских сил. "Умный, трудолюбивый и честолюбивый офицер",
с энтузиазмом отметил Редер в 1924 году. "Превосходно одарённый для своей
должности, выше среднего, крепкий и подвижный офицер", написал
его начальник и 1929 году вскоре после того, как Дёниц был повышен до капитан-лейтенанта
и получил под спое начало три торпедных катера.
Перспективность Дёница получила подтверждение
и в дальнейшем, когда он удостоился права на бесплатное путешествие, которое
присуждалось каждый год особо отличившемуся офицеру. Он выехал из Германии
в феврале 1933 года, как раз в то время, когда Гитлер получил бразды правления
в стране, и совершил неторопливую пятимесячную поездку на Дальний Восток.
Затем, после года службы в штабе,
когда ему присвоили звание капитана 3 ранга, летом 1934 года он посетил
Англию и принял на себя командование лёгким крейсером "Эмден", после чего
отправился в ноябре в длительное плавание вдоль Африки но Индийскому океану.
К этому времени Германия всё ещё
не имела собственных подводных лодок. Секретные разработки продолжались
в Голландии, Финляндии, а после 1926 года в учреждении, укрытом в Берлине.
В 1932 году высшее командование военно-морскими силами (ОКМ) завершило
разработку плана по возобновлению строительства подводных лодок, а в 1933
году началась подготовка экипажей. К осени 1934 года необходимые узлы и
агрегаты для сборки десяти подводных лодок стали производиться в Испании,
Голландии и Финляндии, а затем переправлялись и Киль на хранение.
Многое переменилось и Германии, когда
Дёниц возвратился из плавания в июне 1935 года. В марте Гитлер отказался
признавать статьи Версальского договора но ограничению вооружении и провозгласил
Германию свободным от условии договора государством. Когда победители Первой
мировой воины кроме заявления протеста ничего не сделали для того, чтобы
обеспечить и дальше проведение договора в жизнь, германское правительство
приподняло завесу над своим растущим военным производством. Герман Геринг
объявил о существовании люфтваффе, а Гитлер хвастливо заявлял, что они
сравнялись с ВВС Англии. Фюрер объявил также о возобновлении обязательной
воинской повинности и призыве молодых людей для укомплектования 36 дивизий.
Затем Гитлер сделал удачный дипломатический
ход, позволивший ускорить перевооружение германского военного флота. В
июне он объявил о военно-морском соглашении с Англией, которое ограничивало
состав германского флота 35 процентами от английских ВМС. Формально договор
оставлял Германию в постоянно худшем положении на море, но в действительности
он открывал ее крошечному флоту возможность бурною строительства.
Соглашением выигрывалось молчаливое
принятие Англией существования немецких вооружённых сил, несмотря на условия
Версальского договора.
Морское соглашение представлялось
важным элементом большого плана Гитлера по развитию особых отношений с
Англией, которые послужили бы гарантией от вмешательства этой мощной державы
в будущие захваты Германии в Восточной Европе. По условиям соглашения,
подводные лодки были под особым вопросом. Германии разрешалось иметь подводные
силы до 45 процентов от состава английского подводного флота, уступка,
которая не насторожила морских стратегов Великобритании. ВМС Англии мало
нуждались в подводном флoтe и имели всего около 50 лодок. Более того, еще
до
окончания Первой мировой войны в
Великобритании
разработали установку по обнаружению подводных лодок, которую называли
"асдик" аббревиатура для "Комитета союзников по обнаружению
местонахождения подводных лодок", который осуществлял наблюдение за данной
разработкой. Этот гидролокатор - американские моряки называли его "сонаром"
испуска под водой пучок звуковых волн определенной частоты, а затем фиксировал
их отражение от подводных объектов. При благоприятных условиях гидролокатор
мог определить наличие погружённой подводной лодки за несколько километров.
Английские стратеги уверовали, что гидролокатор может нейтрализовать любую
подводную угрозу: как указывалось в одном документе Адмиралтейства, "подводная
лодка никогда не будет снова способной поставить перед нами ту проблему,
с которой мы столкнулись в 1917 году".
|
|
|
Сигнальщик
передаёт команды с боевой рубки первой гитлеровской подводной
лодки U-1, в районе Киля, июнь 1935г.
|
|
ВМС Англии переоценили оборонные
возможности нового устройства так же, как недооценили германскую агрессивность.
Благодушный анализ британскими адмиралами морского соглашения с Германией
привел их к мнению, что лучший способ гарантировать сдержанность воинственной
части немцев состоит в том, чтобы дать им то, что они хотят. Такая
позиция доставит удовлетворение Гитлеру и поставит в свое время Англию
на грань гибели. 18 июня 1935 года, когда было подписано это соглашение,
фюрер сказал Редеру, что это был самый счастливый день в его жизни.
Именно в этот день и началось строительство
первой подводной лодки, через десять дней ей было присвоено название "U-1".
К 28 сентября ещё девять лодок сошли со стапелей в Киле, чтобы сформировать
флотилию, которую возглавил Карл Дёниц, недавно ставший капитаном 1 ранга.
"Я не получал ни приказов, ни указании, ни руководства", вспоминал
Дёниц о своем назначении, но такую забывчивость считал преимуществом. Его
независимый статус давал возможность применять свободно всё, что он познал
на подводных лодках во время войны, а после и на торпедных катерах. "Душой
и телом, писал он позднее, я снова стал подводником".
Первая цель Дёница состояла в том,
чтобы пробудить энтузиазм офицеров и матросов в овладении этим необычным
оружием. Он насмехался над идеей, что развитие гидролокатора сделает подводную
лодку устаревшей, хотя никто в действительности не знал, как английское
изобретение будет действовать в боевых условиях. В школах подводников немецкие
экипажи учились пускать торпеды с двухмильной дистанции, чтобы избежать
обнаружения лодки гидролокаторами.
Дёниц называл это чепухой и установил
дальность пуска торпед в три кабельтова.
Для воспитания у экипажей уверенности,
он проводил изнурительные учения с
целью максимально приблизить действия
команды к реальной боевой обстановке.
Дёниц требовал, чтобы все эжипажи
лодок успешно завершили 66 надводных и 66 поднодных учении перед тем,
как производить боевые пуски торпед.
Почти всегда Дёница можно было найти
рядом с командиром одной из субмарин, или подающим команды и штурманской
рубке, а то и решающим специфические задачи и машинном отделении. Во
время учений в 1936 году, лодка, выполнявшая экстренное погружение на
глубину, дала течь и едва не затонула. С того времени встревоженное
высшее командование флотом ограничило практику погружения до 50 метров,
вызнав тем самым большое не удовольствие Дёница. Он полагал, что безопасное
ограничение лишит экипажи ценного опыта. Как ему станет известно позднее,
такое ограничение отсрочило обнаружение серьёзного конструктивного изъяна
в самих подводных лодках. Клапан, который перекрывал доступ воды в выхлопные
обводы дизельного двигателя, был неудачно сконструирован и давал течь
при глубоких погружениях. В боевых условиях дефект мог привести к потере
нескольких лодок еще до того, как он был бы выявлен. "За уроки, которые
не усваивают в мирное время, говорил Дёниц,
на войне платят высокую цену".
[Далее
>>>]
