Прежде чем приступать к
осуществлению операции
«Барбаросса», весной 1941 года предстояло
обеспечить юж-
ный фланг, проходивший на Балканах,
и произвести там
необходимое наращивание сил. К третьей
декаде февраля
1941 года немцы сосредоточили в
Румынии, граничившей с
Украиной на протяжении 300 миль
от Польши до Черного
моря, грозную силу, насчитывающую
680 тысяч человек. Но
к югу Греция все еще не давала передышки
итальянцам, и
у Берлина были все основания считать,
что английские
войска, дислоцированные в Ливии,
вскоре могут высадиться
здесь. Как явствует из протоколов
многочисленных совеща-
ний этого периода, Гитлер опасался,
что союзники откроют
фронт севернее Салоник. Для Германии
это было бы еще
более неприятным, чем открытие аналогичного
фронта во
время первой мировой войны, поскольку
позволило бы ан-
гличанам устроить базы для воздушных
налетов на румын-
ские нефтеносные районы. Более того,
это создало бы угро-
зу операции «Барбаросса». По существу,
такую опасность
предвидели еще в декабре 1940 года,
когда была издана
первая директива по осуществлению
операции «Марита»,
предусматривавшая мощное наступление
на Грецию со сто-
роны Болгарии силами войск, сосредоточенных
в Румынии.
Болгарские лидеры, чьи прогнозы относительно
того,
кто победит, в первую мировую войну
оказались ошибочны-
ми, что дорого обошлось стране,
на этот раз допустили те же
просчеты. Поверив заверениям Гитлера,
будто он уже выиг-
рал войну, и прельстившись перспективой
получить гречес-
кие территории на юге, что открыло
бы Болгарии доступ к
Эгейскому морю, они согласились
участвовать в операции
«Марита» — например, разрешив немцам
подвести свои вой-
ска к греческим границам. 18 февраля
1941 года было под-
писано соответствующее секретное
соглашение между фельд-
маршалом Листом и болгарским генеральным
штабом. В
ночь на 28 февраля части германской
армии переправились
через Дунай из Румынии и заняли
стратегические позиции
в Болгарии, которая на следующий
день присоединилась к
тройственному пакту.
Югославы оказались более мужественными
и не столь
сговорчивыми. Однако их упорство
только подстегивало нем-
цев, стремившихся вовлечь их в свой
лагерь. На 4-5 марта
Гитлер пригласил тайно принца-регента
Павла в Бергхоф,
где наряду с привычным запугиванием
предложил ему взят-
ку в виде Салоник. 25 марта югославский
премьер Драгиша
Цветкович и министр иностранных
дел Александр Цинцар-
Маркович, за день до этого выехавшие
тайком из Белграда,
чтобы избежать враждебных демонстраций
или даже похи-
щения, прибыли в Вену, где в присутствии
Гитлера и Риб-
бентропа присоединились к тройственному
пакту. Гитлер
остался ужасно доволен и заявил
Чиано, что это будет со-
действовать его наступлению на Грецию.
Перед тем как
югославские лидеры покинули Вену,
им вручили два письма
от Риббентропа, подтвердившие решимость
Германии ува-
жать «суверенитет и территориальную
целостность Югосла-
вии во все времена» и обещание,
что державы оси не будут
требовать транзитных прав для своих
войск через Югосла-
вию «в течение этого года». Оба
соглашения были нарушены
Гитлером в рекордные даже для него
сроки.
Едва успели югославские министры
вернуться в Белград,
как вместе с правительством и принцем-регентом
были свер-
гнуты в ночь на 27 марта в результате
народного восстания,
которое возглавила группа высших
офицеров ВВС, а под-
держала почти вся армия. Молодой
наследник трона Петр,
который сбежал от охраны, приставленной
к нему регентом,
по водосточной трубе, был провозглашен
королем Югосла-
вии, и хотя новый режим Душана Симовича
тут же объявил
о своем согласии подписать пакт
о ненападении с Германи-
ей, в Берлине понимали, что новый
режим вряд ли устроит
марионеточное правительство, какое
предусмотрел для Юго-
славии фюрер. Во время бурных торжеств
в Белграде, когда
толпа оплевала машину немецкого
посла, сербы показали,
на чьей стороне их симпатии.
Переворот в Югославии вызвал у Гитлера
один из самых
диких приступов ярости за всю жизнь.
Он воспринял это как
личное оскорбление и в гневе принял
такие опрометчивые
решения, которые окажутся катастрофическими
для судеб
третьего рейха.
27 марта он в срочном порядке вызвал
своих военачаль-
ников в имперскую канцелярию в Берлине
— совещание
было созвано.настолько поспешно,
что Браухич, Гальдер и
Риббентроп прибыли на него с опозданием,
— и неистов-
ствовал по поводу того, как он отомстит
югославам. Он
заявил, что заговор в Белграде поставил
под угрозу как
операцию -<Марита», так и операцию
«Барбс росса». Поэтому
он решил, «не ожидая заявлений нового
правительства о
лояльности, уничтожить Югославию
как в военном отноше-
чии, так и в политическом. Не надо
делать никаких дипло-
матических запросов, нс надо предъявлять
никаких ультима-
тумов». И добавил, что Югославия
будет разделена с
безжалостной жестокостью». Он тут
же приказал Герингу
уничтожить Белград, прибегнув к
воздушным налетам -
волна за волной — бомбардировщиков,
действующих с авиа-
ционных баз в Венгрии. Он издал
Директиву № 25, предус-
матривавшую немедленное вторжение
в Югославию, и пред-
ложил Кейтелю и Йодлю в тот же вечер
разработать
необходимые для этого военные планы.
Он дал указание
Риббентрипу проинформировать Венгрию,
Румынию и Ита-
лию, что все они получат по куску
Югославии, которая будет
разделена на части, за исключением
небольшого хорватско-
го марионеточного государства*.
* «Воина
против Югославии должна стать очень популярной в
Италии, Венгрии и Болгарии»,- ухмыльнулся
Гитлер. Он заявил, что
Банат отдаст Венггрии, Македонию—
Болгарии, а Адриатическое побережье — Италии. — Прим. авт.
И затем, как подчеркнуто в совершенно
секретном про-
токоле совещания ОКВ, Гитлер объявил
о самом роковом из
всех своих решений:
«Начало операции по плану «Барбаросса»
придется отодви-
нуть на более поздний срок в
пределах четырех недель» (в
директиве от 18 декабря 1940
года начать операцию намеча-
лось 15 мая 194] года).
Это перенесение срока нападения на
Россию из-за того,
что нацистский диктатор захотел
выместить свою злобу на
маленьком балканском государстве,
осмелившемся выка-
зать непослушание, явилось, вероятно,
самым роковым ре-
шением в карьере Гитлера. Едва ли
будет преувеличением
сказать, что, принимая в тот мартовский
день в имперской
канцелярии с Берлине такое решение
под влиянием вспыш-
ки ненависти, он отверг последнюю
возможность выиграть
войну и превратить третий рейх,
который он создавал с
ошеломляющей гениальностью дикаря,
в величайшую за
всю немецкую историю империю, а
себя во властелина
Европы. Фельдмаршалу фон Браухичу,
главнокомандующе-
му германской армией, и генералу
Гальдеру, одаренному
начальнику генерального штаба, позднее,
когда русские
снега и морозы помешали осуществлению
их замыслов и
когда выяснилось, что для обеспечения
окончательной
победы не хватило трех-четырех недель,
пришлось с глубо-
кой горечью, но и с глубочайшим
пониманием вспоминать
о последствиях такого решения. Позднее
они и их коллеги
не раз будут ругать тщеславного
фюрера, принявшего в
ярости поспешное, непродуманное
решение, повлекшее
катастрофические последствия.
Военная Директива № 25, которую верховный
главноко-
мандующий изложил генералам в ходе
совещания, была
типичным для Гитлера документом:
«...Военный путч в Югославии изменил
политическую об-
становку на Балканах. Югославию,
даже если она на первых
порах сделает заявление о своей
лояльности, следует рас-
сматривать как врага, а потому
разгромить как можно
скорее.
...Я намерен вторгнуться в Югославию
и нанести уничто-
жающий удар югославским вооруженным
силам...»
Йодль как начальник штаба оперативного
руководства
ОКВ получил указание этой же ночью
подготовить планы
вторжения в Югославию. «Я проработал
в имперской канце-
лярии всю ночь, — рассказывал Йодль
на Нюрнбергском
процессе. — В 4 часа утра 28 марта
я передал памятную
записку в руки генерала фон Ринтелена,
офицера по связи
с итальянским высшим военным командованием».
Нужно было немедленно поставить в
известность о не-
мецких оперативных планах Муссолини
и просить его ак-
тивно сотрудничать в их осуществлении,
так как над заст-
рявшими в Албании итальянскими армиями
нависла угроза
со стороны югославов. Чтобы удостовериться,
что дуче пра-
вильно его понял, Гитлер, не дожидаясь,
пока Йодль состря-
пает план военной операции, вечером
27 марта наскоро
составил послание Муссолини и приказал
немедленно от-
править его в Рим, с тем чтобы оно
было вручено адресату
этой же ночью.
Дуче, события вынуждают меня сообщить
Вам как можно
быстрее мою оценку обстановки
и тех последствий, которые
могут возникнуть из этой обстановки.
С самого начала я рассматривал
Югославию как опасный
фактор в споре с Грецией... По
этой причине я честно сделал
все, чтобы привести Югославию
в наше сообщество... К сожа-
лению, эти усилия не увенчались
успехом... Сегодняшние сооб-
щения не вызывают сомнения, что
во внешней политике Юго-
славии намечается поворот.
Поэтому я уже предпринял все необходимые
меры... И те-
перь я убедительно просил бы
Вас, дуче, не предпринимать
чикаких операций в Албании в
течение ближайших нескольких
дней. Я считаю необходимым, чтобы
Вы перекрыли и закрыли
наиболее важные перевалы из Югославии
в Албанию всеми
имеющимися у Вас наличными силами.
...Дуче, я считаю также, что необходимо
усилить Ваши
войска на итало-югославском фронте
всеми наличными сред-
ствами и как можно быстрее.
Я считаю также необходимым, дуче,
все, что мы делаем и
предлагаем сделать, сохранять
в строжайшей тайне... Пред-
принимаемые нами меры полностью
потеряют свою ценность
если станут достоянием гласности...
Я не сомневаюсь, что мы
оба добьемся успеха не меньшего,
чем год назад в Норвегии.
Это моя непоколебимая уверенность...
Примите мои сердечные
и дружеские приветы.
Ваш Адольф Гитлер
Осуществляя эту ближайшую задачу,
нацистский дикта-
тор, не ошибся в своих прогнозах,
но, по-видимому, он не
имел ни малейшего представления
о том, какой дорогой
ценой будет в конечном счете оплачена
его месть Югосла-
вии. На рассвете 6 апреля его армии
напали превосходящи-
ми силами на Югославию и Грецию
со стороны Болгарии,
Венгрии и самой Германии, пустив
в ход бронетанковую
махину и быстро продвигаясь вперед,
опрокидывая и сминая
слабо вооруженных обороняющихся,
которые еще не успели
прийти в себя после предварительной
бомбардировки и
обстрела с воздуха.
Белград по приказу Гитлера был разрушен
до основания.
Три дня и три ночи бомбардировщики
Геринга свирепство-
вали в небе над маленькой столицей,
временами почти ка-
саясь крыш домов поскольку она не
имела зенитных орудий;
погибло свыше 17 тысяч гражданского
населения, ранено и
искалечено было еще больше, а город
превратился в груду
дымящихся развалин. Гитлер назвал
бомбардировку опера-
цией «Наказание» и получил, очевидно,
большое удовлетво-
рение от того, что его приказ был
выполнен столь эффек-
тивно. Югославам не хватило времени
мобилизовать свою
маленькую, хотя и стойкую армию,
а их генеральный штаб
сделал ошибку, пытаясь оборонять
всю страну сразу. В ре-
зультате их вооруженные силы были
подавлены превосходя-
щими силами противника, и 13 апреля
немецкие и венгер-
ские войска вступили в лежащий в
развалинах Белград.
17 апреля остатки югославской армии
в составе 28 дивизии
капитулировали у Сараево, а король
и премьер-министр
вылетели самолетом в Грецию.
Греки, в течение шести месяцев успешно
отбивавшие
наступление итальянцев и с позором
изгнавшие их в Алба-
нию, не смогли противостоять 12-й
армии под командова-
нием фельдмаршала Листа, насчитывавшей
15 дивизий (из
них четыре танковые). Англичане
поспешно перебросили из
Ливии в Грецию около четырех дивизий
— 53 тысячи чело-
век, но они, как и греки, не выдержали
смертоносных уда-
ров немецкой авиации и превосходящих
сил противника.
Северные греческие армии сдались
немцам и - горькая
пилюля! — итальянцам 23 апреля.
Четыре дня спустя наци-
стские танки, лязгая гусеницами,
вошли в Афины и над
Акрополем взвился флаг со свастикой.
К этому времени
англичане прилагали отчаянные усилия
по эвакуации своих
войск морем— маленький Дюнкерк,
осуществленный почти
столь же успешно.
К концу апреля - всего за три недели
- немцы оккупи-
ровали всю Грецию, за исключением
острова Крит, который
они захватили при помощи воздушного
десанта в конце мая,
изгнав оттуда англичан. Там, где
Муссолини предпринимал
жалкие потуги в течение целой зимы,
Гитлер добился успеха
весной всего за несколько дней.
Хотя Муссолини остался
доволен, что его сняли с крючка,
на который он попался в
Греции, ему казалось унизительным,
что это сделали немцы.
Его унижение усугублялось тем, что
Италия получила оскор-
бительно малую долю добычи после
разгрома Югославии,
которую уже начал раздавать Гитлер*.
* 12 апреля
1941 года, через шесть дней после нападения, Гитлер
издал секретную директиву, согласно
которой разделил Югославию
между Германией, Италией, Венгрией
и Болгарией. Хорватия должна
была превратиться в автономное марионеточное
государство. Фюрер забрал себе все территории, прилегающие к Австрии, и
оккупировал всю Сербию, а также районы, где находились медные и угольные
рудники. Доля Италии не была четко определена в директиве, и теперь ей
достались весьма скудные трофеи. — Прим. авт.
Балканы являлись не единственным
местом, где фюреру
пришлось выручать своего незадачливого
партнера. После
уничтожения итальянских армий в
Ливии Гитлер, хотя и
неохотно, согласился в конце концов
послать легкую броне-
танковую дивизию и некоторые части
ВВС в Северную Аф-
рику, где по договоренности с дуче
командование всеми не-
мецко-итальянскими силами было поручено
генералу Эрвину
Роммелю. Этот решительный, изобретательный,
находчивый
офицер танковых войск, отличившийся
еще в боях во Фран-
ции, являл собой тип генерала, с
которым англичанам до
этого не приходилось сталкиваться
в североафриканской пу-
стыне, и оказался для них важнейшей
проблемой на ближай-
шие два года, причем проблемой не
единственной. Переброс-
ка из Ливии в Грецию авиационных
частей и значительных
сил серьезно ослабила английские
войска в пустыне. Сначала
их это не особенно обеспокоило,
даже после того, как развед-
ка доложила о прибытии в Триполитанию
в конце февраля
немецких танковых частей. А обеспокоиться
следовало. В
последний день марта Роммель с одной
немецкой танковой
дивизией и двумя итальянскими, в
том числе одной броне-
танковой, внезапно перешел в наступление
в Киренаике. За
двенадцать дней он вновь овладел
всей провинцией, заблоки-
ровал Тобрук и вышел к Бардии, всего
в нескольких милях от
египетской границы. Снова возникла
угроза английским по-
зициям в Египте и в районе Суэца;
по существу с появлением
немцев и итальянцев в Греции положение
англичан в восточ-
ной части Средиземноморья стало
угрожающим.
Вторая военная весна принесла новые
поразительные
победы Германии и новые затруднения
Англии, которая
теперь отбивалась в одиночестве;
дома она подвергалась
непрерывным ночным налетам немецких
бомбардировщи-
ков, а на заморских территориях
ее армии были изгнаны из
Греции и Киренаики, и общее положение
казалось более
мрачным и более безнадежным, чем
когда-либо. Престиж
Англии, когда пропаганда стала могущественным
оружием,
особенно в деле оказания воздействия
на Соединенные
Штаты и Россию, упал еще ниже*.
* Чарлз Линдберг,
известный летчик, который, по мнению автора,
по своей наивности поверил пропагандистскому
хвастовству немцев во время своего посещения нацистской Германии, в своих
выступлениях перед различными аудиториями в Америке уже предрекал Англии
поражение. 23 апреля 1941 года после победы нацистов на Балканах и в Северной
Африке, обращаясь к 30-тысячной толпе в Нью-Йорке на первом массовом митинге
только что созданного комитета «Америка прежде всего», Линдберг говорил:
«У английского правительства отчаянный план... убедить нас отправить снова
американские экспедиционные силы в Европу и разделить с Англией военное
и финансовое фиаско...» Он осудил Англию за ее подстрекательство малых
государств Европы к безнадежной борьбе против превосходящих сил противника.
Очевидно, ему и в голову не приходило,
что Югославия и Греция,
только что разгромленные Гитлером,
подверглись нападению без какого-либо повода с их стороны и что они пытались
защищаться, так как не утратили чести и мужества, несмотря на безнадежность
своей борьбы. 28 апреля Линдберг, полковник резерва армейской авиации,
после того как президент Рузвельт 25-го публично заклеймил его как пораженца
и умиротворителя, подал в отставку. Военный министр его отставку принял.
- Прим. авт.
Гитлер не упустил случая воспользоваться
благоприят-
ной обстановкой на фронтах и в своей
хвалебной речи в
рейхстаге 4 мая основное внимание
уделил саркастическим
нападкам лично на Черчилля как на
подстрекателя (разуме-
ется, вместе с евреями) войны, главного
виновника пораже-
ния англичан.
«Он самый кровожадный в истории
стратег дилетантско-
го уровня. Ибо свыше пяти лет
этот человек носился по
Европе, точно безумный, в поисках
чего-либо, что можно под-
жечь... Если назвать его солдатом,
то он — никудышний поли-
тик, если назвать его политиком,
то он - скверный солдат.
Дар, которым он обладает, - это
умение лгать при благоче-
стивом выражении лица, умение
искажать правду до тех пор,
пока наиболее тяжелые поражения
не будут представлены им
как славные победы... Черчилль,
являясь одним из наиболее
безнадежных дилетантов в стратегии,
умудрился (в Югосла-
вии и Греции) проиграть на двух
театрах войны от одного
удара. В любой другой стране
его отдали бы под суд... Его
безумие можно объяснить лишь
как проявление паралитичес-
кой болезни или как бред алкоголика...»
Что касается переворота в Югославии,
который вызвал у
него такую ярость, то тут он и не
пытался скрывать своих
истинных настроений:
«Мы все были поражены этим переворотом,
осуществлен-
ным кучкой подкупленных заговорщиков.
Поймите, господа,
когда я услышал об этом, то сразу
отдал приказ о нападении
на Югославию. Обращаться с германским
рейхом таким спо-
собом непозволительно».
Высказывая бахвальство в связи с
победами, достигнуты-
ми весной, в особенности над англичанами,
Гитлер не осоз-
навал в полной мере, каким тяжелым
ударом оказались они
для Англии и в какое отчаянное положение
попала Британ-
ская империя. В тот самый день,
когда Гитлер выступал в
рейхстаге, Черчилль писал письмо
президенту Рузвельту о
серьезных последствиях потери Египта
и Ближнего Востока,
умоляя Америку вступить в воину.
Премьер-министр пребы-
вал в самом мрачном настроении за
всю войну.
«Я умоляю Вас, мистер президент,
— писал он, - взвешенно
оценить всю серьезность последствий,
к которым может при-
вести крах на Ближнем Востоке».
Командование немецкого флота требовало
от фюрера
максимально использовать сложившуюся
ситуацию. Поло-
жение дел у держав оси еще более
улучшилось после того,
как вновь назначенный премьер-министр
Ирака РашидАли,
известный своими прогерманскими
настроениями, подверг
осаде английскую авиабазу Хаббания,
расположенную неда-
леко от Багдада, и обратился к Гитлеру
за помощью, дабы
изгнать англичан из страны. После
захвата острова Крит
адмирал Редер, который всегда относился
к «Барбароссе» без
энтузиазма, обратился 30 мая к Гитлеру
с предложением
подготовить решающее наступление
на Египет и Суэц, и
Роммель, горевший желанием продолжить
с получением
подкреплений свое наступление, направил
фюреру анало-
гичную просьбу из Северной Африки.
«Этот удар, - объяс-
нял Редер фюреру, - окажется для
Британской империи
более жестоким, чем захват Лондона».
Через неделю адми-
рал вручил Гитлеру меморандум, подготовленный
оператив-
ным отделом штаба ВМС, о котором
предупреждал, что
осуществление плана «Барбаросса»
- естественно, первосте-
пенная задача руководства ОКВ -
не должно ни при каких
обстоятельствах повлиять на отказ
от ведения войны на
Средиземноморье или на его отсрочку.
Но фюрер уже принял решение, а по
существу, он не
менял его с рождественских праздников,
когда провозгласил
план «Барбаросса» и заявил адмиралу
Редеру, что Россия
должна быть уничтожена в первую
очередь. Его мышление,
ориентированное на ведение войны
на суше, было просто не
в состоянии охватить более широкую
стратегию, проповеду-
емую военно-морскими силами. Еще
до того, как Редер и
штаб ВМС обратились к нему, Гитлер
25 мая издал Дирек^
тиву № 30, предусматривавшую отправку
в Багдад военной
миссии, нескольких самолетов и вооружения
в помощь Ира-
ку. «...Я решил,- заявил он,- способствовать
развитию
событий на Среднем Востоке путем
поддержки Ирака». Он
ограничился этим недостаточным шагом.
Что касается более
крупной и смелой стратегии, в поддержку
которой выступа-
ли адмиралы и Роммель, он заметил:
«Лишъ после осуществления операции
«Барбаросса» решит-
ся будут ли и каким образом окончательно
ликвидированы — во
взаимодействии с наступлением
на Суэцкий канал - английские
позиции между Средиземным морем
и Персидским заливом».
Уничтожение Советского Союза является
первоочеред-
ной задачей; все остальное может
подождать. Это, как стало
теперь очевидно, явилось крупнейшей
ошибкой. В конце
мая 1941 года Гитлер, используя
только часть своих сил, мог
нанести сокрушительный, вероятно,
даже роковой удар по
Британской империи. Никто не понимал
этого лучше, чем
оказавшийся в тяжелейшем положении
под давлением об-
стоятельств Черчилль.
В письме президенту Рузвельту от
4 мая он признавал, что
если Египет и Ближний Восток будут
потеряны, то продол-
жение войны «превратится в трудную,
долгую и мрачную
проблему», даже при условии вступления
в конфликт Соеди-
ненных Штатов. Но Гитлер этого не
понял. Его слепота тем
более непостижима, поскольку балканская
кампания задер-
жала операцию «Барбаросса» на несколько
недель, поставив
ее тем самым под угрозу. Захват
России теперь предстояло
осуществить в более короткие сроки,
чем первоначально пла-
нировалось. Ибо существовал непреодолимый
рубеж — рус-
ская зима, из-за которой потерпели
поражение Карл XII и
Наполеон. У немцев оставалось только
шесть месяцев до
наступления зимы для захвата огромной
страны, которую еще
никогда не завоевывали с запада.
И хотя наступил уже июнь,
огромную армию, дислоцированную
на юго-востоке — в
Югославии и Греции, еще предстояло
перебросить к советс-
ким границам по разбитым дорогам,
не соответствовавшим
объему и темпам планируемых перевозок.
Эта задержка, как обнаружилось впоследствии,
оказалась
роковой. Апологеты военного гения
Гитлера утверждают,
что балканская кампания не вызвала
ощутимых изменений
в графике осуществления плана «Барбаросса»
и что перенос
срока был вызван главным образом
поздней оттепелью, из-
за чего дороги Восточной Европы
оставались месивом грязи
вплоть до середины июня. Однако
свидетельские показания
основных представителей немецкого
генералитета говорят о
ДРУГОМ. Фельдмаршал Фридрих Паулюс,
имя которого будет
впредь ассоциироваться со Сталинградом
и который в то
время являлся главным разработчиком
плана русской кам-
пании в генеральном штабе сухопутных
войск, показал на
Нюрнбергском процессе, что решение
Гитлера напасть на
Югославию отодвинуло начало «Барбароссы»
примерно на
пять недель. Из боевого журнала
ВМС явствует то же самое.
Фельдмаршал фон Рундштедт, командовавший
в России груп-
пой армий «Юг», говорил на допросе
после воины, что из-
за балканской кампании к осуществлению
плана «Барбарос-
са» приступили «по меньшей мере
на четыре недели позднее».
«Эта задержка, — добавил он, — обошлась
очень дорого».
Во всяком случае, 30 апреля, когда
его армии завершили
захват Югославии и Греции, Гитлер
назначил новую дату
начала операции «Барбаросса»- 22
июня 1941 года.